Актер дубляжа Василий Дахненко

Интервью с опозданием на 15 лет

Ведущий: Здравствуйте, друзья! Это подкаст Recsquare. Если честно, я сегодняшнего интервью ждал почти 15 лет. Дело в том, что в 2007 году я впервые услышал работу нашего сегодняшнего гостя, это было в дубляже картины «99 франков», там гость озвучивал героя Жана Дюжардена. Тогда в дублировании и в медиа в целом был такой культ на низкие брутальные голоса: Чонишвили, Антоник, Рахленко, Бохон.

Василий Дахненко: Кузнецов. 

Ведущий: Кузнецов и еще целая плеяда таких матерых низких голосов. И вот тогда ваша работа меня покорила, потому что вы играли не голосом, а естеством, своей органикой. Не делали вот такие вот интонации, хотя достаточно брутальный герой у Жана Дюжардена был. Ну и вот спустя 15 лет, наконец, мы с вами здесь начинаем интервью.

Василий: Ничего себе, сколько прошло!

Ведущий: С нами Василий Дахненко. Здравствуйте, Василий! 

Василий: Здравствуйте!

А был ли выбор профессии?

Ведущий: У всех актеров есть своя история прихода в профессию. Вы родились в небольшом сибирском городке. И как так получилось, что вы пришли в театр? Был ли у вас выбор? 

Василий: Наверное мне повезло, что рядом с нашим кварталом, где я рос маленьким мальчиком, был кинотеатр. А поскольку в советское время в маленьких городах театров профессиональных не было за редким исключением, то, конечно, все советское население ходило в кино. Полные залы на любые фильмы: советские, зарубежные дублированные. Тогда я вообще не понимал, что это дубляж, я считал, что это артисты разговаривают на русском языке. Я ходил в кино и очень его любил, просто фанат кино был, как такового, хотя телевизоры уже были. Но так: были – не были.

Ведущий: По расписанию. 

Василий: По расписанию, черно-белые, две программы. А кино – это было кино, это магия была, особенно полный зал когда. Поэтому с тех самых юных лет, естественно, я этим кино заболел, мы мальчишками ходили всегда. Потом играли в игру, когда загадывали начальные буквы слов, как бы название фильма. И нужно было догадаться, что это. А если сразу не угадывали, показывали какую-то сцену из фильма. Вот такие были творческие игры у простых ребят, которые могли и в хоккей играть, и бегать с мячами, с луками в летнее время, в общем нормальные, не ботаники-очкарики, а обычные ребята, но вот такие у нас игры были. Это к вопросу об идеологии советской, когда не ерундой занимались, а параллельно делали какие-то творческие вещи. А еще мне повезло, что у меня двоюродная сестра есть, она жила рядом с Домом культуры. Дворец культуры у нас это называлось, таких было несколько в городе, потому что город хоть и маленький, но в нем был огромный комбинат объединений Нефтеоргсинтез –  это очень много заводов. В ДК культуры была театральная студия, агитбригада, сейчас таких названий и нет, «Синяя птица». Но в принципе – это творческий коллектив, детская студия и народный театр «Чудак», а режиссером этих театральных коллективов был один человек. И вот сестра, зная, что вроде я увлекался искусством, сказала: «Приходи к нам в студию». И я вот так в 12 лет пришел в студию. Как обычно говорили выучить стих или басню какую-нибудь. Но этого ничего не понадобилось, я просто пришел, и так как обычно девочек всегда больше, а мальчиков меньше, то я легко попал в театральную студию. И с тех первых занятий я понял, что вот это мое направление, что вот это мне нравится и я буду этим заниматься. Так и случилось, что я этим занимаюсь. 

Ведущий: А родители как к вашему выбору относились? 

Василий: Абсолютно нормально. Вообще не было, чтобы говорили другое что-нибудь попробовать. Творчество,так творчество. Потому что люди рабочие: папа инженер на заводе, мама тоже на другом заводе нормировщик, у них и так своих хватало забот. А потом может быть такой род у нас, что никто здесь не давил на выбор, чем хочется ребенку заниматься, тем он и занимается. Тем более это театральная студия, мама приходила, спектакли смотрела, все это ей нравилось. Поэтому как ребенок считает, так он и поступает. 

Ведущий: Демократичная семья. 

Василий: Очень. 

О теории шести рукопожатий и приходе в озвучку

Ведущий: Как вы пришли в озвучивание? Я так понимаю отслужили в армии, отучились в Щепке?

Василий: Это было в Щепке. И в этой связи вспомню теорию шести рукопожатий из кинофильма «Елки». Вроде как юмор-юмор, а на самом деле это существует. Рукопожатие случилось в лице моего однокурсника Всеволода Кузнецова. Повезло, что студия «Пифагор» тогда базировалась в Щепке, в нашем родном вузе театральном, и отучившись я всё равно продолжал приходить на курс, где у меня по мастерству актёра педагогом работала моя жена-однокурсница. И мне просто интересно было смотреть уже со стороны, так сказать с позиций выпускника, актёра Малого театра, как происходит это обучение. Вспоминаешь свое, смотришь, какие они – первокурсники. И проходя по этим всяким этажам, коридорам, я понимал, что там какая-то звуковая вроде студия «Пифагор». И Всеволод Борисович как-то раньше туда зашёл, не знаю уж как, а потом видимо он посоветовал меня на пробы пригласить на роль попугая. Не прошел благополучно, но главное зацепка была уже, «коготочек в сеточку» попал. И потом меня уже спустя время на другую пробу пригласили –  «Улица Сезам» знаменитая. Туда я как раз попал, это мое первое боевое было крещение: сразу в такой проект влететь к Марине Александровой – мой первый режиссер, как говорится «крестная мама». В дубляж меня, в озвучку ввела. 

Ведущий: Отлично, что помните всех своих. 

Василий: Я такие вехи помню. 

Летопись работ

Ведущий: А вы вообще ведёте какую-то каталогизацию своих работ в дубляже? 

Василий: Вообще никак не веду. Я понял, что это бессмысленно вести, тем более что сейчас эпоха интернета, есть сайты, написано всё. Наверное фильмы, которые закадрово были тогда на заре озвучены, их там нет. То есть какой-то может быть знаковый либо сериальчик, либо фильм один и есть. А то, что озвучивал, когда набивалась рука, и набивался голос, связки, понимание как это интонационно все вести, – этих фильмов, конечно, не указано, а их было достаточно много. И ещё момент был такой в девяностые годы, когда пошёл широко дубляж и мультики, то деньги за них актеры не сразу получали. Я знаю, что многие актеры и актрисы записывали, чтобы потом не запутаться, за что выплатили, за что не выплатили. Я тоже начинал себе в книжечку писать, какой фильм я записал, когда, а потом прошло время, допустим, зовут деньги заплатить, или ты пришел очередную работу писать, а тебе за предыдущую платят. Вот эта вот бухгалтерия, что, за какой, посмотреть, сравнить, а не обманут ли меня, не забыли. Я понял, что раз, два, и я ничего уже не помню. Да ну, нафиг! Я так воспитан: что положено, то мне дадут, люди же там тоже с совестью и честные, ну нечестные, заберут значит себе, а честные всегда заплатят когда-нибудь, поэтому я это перестал вести, запоминать: сколько, чего, какие фильмы. 

Ведущий: А вообще сейчас могла бы получиться отличная летопись, если бы до сих пор вы заполняли. 

Василий: Если бы заполнял, то да. Сейчас дневники полистать, статистика интересна тоже. 

Театр на первом месте!

Ведущий: Давайте, Василий, условно разделим нашу творческую жизнь на три её составляющих: театр, дубляж, кино. Присвойте, пожалуйста, цифры в порядке приоритета и поясните свой выбор. 

Василий: Это очень просто, потому что я служу, не побоюсь этого слова, в великом Малом театре, который у нас один. Раньше весь народ знал, что Малый театр – это в Москве, сейчас у нас даже на «Первом» канале ведущая новостей говорит: московский Малый театр. Меня это передергивает, а какой ещё, мне хочется спросить. Старики и опытные артисты всегда говорят, что театр должен быть на первом месте, и он фактически так и получается, что все равно он на первом месте, потому что там моя жизнь, это второй дом, сколько бы и что бы я там не играл.Слава Богу, мне есть, что ценить, что вспоминать и за что держаться, поэтому, конечно же, театр на первом месте. Но по, так сказать, бюджету семейному какое-то время, конечно же, дубляж держал первое место и очень сильно помогал нашей семье, особенно когда дети рождались. Но это шло параллельно, естественно. Творчество на первом месте в дубляже, а не деньги, деньги уже какие получится. И слава Богу, мне повезло, что в дубляже у меня такие роли и такие персонажи, такие актёры, которых я, наверное, в театре не имею. Поэтому в этом плане как сравнить, что первое: дубляж или театр? Конечно, театр, но дубляж где-то очень близко, рядом и параллельно. А в кино мне в этом плане не совсем повезло, как-то сильно я там никуда не пошёл дальше «Штрафбата», скажем так, ну ещё может пары фильмов. Но зато я горжусь, что у меня в дубляже в этом плане, тьфу-тьфу, все очень хорошо. 

Может ли мягкий интеллигентный человек озвучивать отрицательных персонажей?

Ведущий: Вы сейчас сказали про героев, которых вы, скорее всего, не сыграете в театре, которых вы озвучиваете, которых вы делаете в дубляже. И в связи с этим такой вопрос: в дубляже вам не всегда, но часто достаются отрицательные персонажи, из грязного мира сколачивания капитала, различных, что уж тут говорить, веществ, оружия, а в жизни вы наоборот человек очень мягкий, интеллигентный, приятный мужчина. Как так получается? Это же не ваши типажи, которых вы делаете в дубляже. Куда вообще смотрят режиссёры? Или мы, может быть,чего-то о вас не знаем? 

Василий: Вообще в этом-то и кайф дубляжа! Конечно это спасибо режиссёрам, которые меня видят в этих ролях, в этих голливудских актёрах, которых я могу озвучить. И предлагают роли. Вы правильно сказали, что я в жизни вроде интеллигентный такой, мягкий, добрый, пушистый. А по-актёрски как раз есть момент проявить все то, что ты не имеешь в жизни, но может быть, слава Богу, и не надо этого делать, если это отрицательные роли. Но зато в дубляже ты можешь оторваться по полной программе. Как говорится, у православных есть исповедь – это очищение души, кому-то в спорте надо пойти покричать, поболеть, выплеск идёт эмоциональный, то в ролях тоже этот момент присутствует. Ты играешь роль отрицательную, мы же все люди, у нас есть всё, и мы все можем быть злыми, завистливыми, недобрыми, кого-то обидеть можем в той или иной степени и масштабе. И вот в роли ты имеешь момент этого выплеска и самоочищения, что ты эту отрицательную какую-то вещь затронул, и по действию по актёрскому как бы это все выплеснул из себя. И потом ты опять идёшь такой по улице добрый, пушистый, любящий, хорошо относящийся ко всем. Так что это большое удовольствие. 

Как разбудить в себе вулкан

Ведущий: А что вы чувствуете в момент ярости вашего героя? Это, конечно, отголосок предыдущего вопроса. Что у вас внутри? 

Василий: Что у меня внутри? Интересный вопрос. Всё зависит, конечно, от сцены, которую ты проживаешь, осуществляешь в кино или на сцене в театре. Как нас учили, что всё равно это должно быть действие определённое, ты не можешь просто так голо орать зло, ты должен гневаться, а не злиться. И самое главное действовать: на что направлено действие твое, чего ты хочешь от партнёра добиться? Поэтому, конечно же,внутри есть какой-то кипящий вулкан для того, чтобы это действие получилось конкретное, а там дальше уже все разные глаголы, которые определительные по этому действию, которое ты делаешь: обвинить, ненавидеть и так далее, такие крепкие слова, глаголы действенные. Но внутри ты пытаешься этому соответствовать, ненавидеть человека, за потерю, допустим, какого-то своего дорогого человека. Ты пытаешься его уничтожить, допустим, это же как бы ответная твоя реакция идёт, это не просто я издеваюсь ради своего хотения, а почему-то я это делаю. 

Ведущий: В этот момент вы какие-то воспоминания из реальной жизни, свой опыт применяете, чтобы пробудить в себе это чувство? 

Василий: Это зависит, конечно, от того, что я вижу, если мы говорим о дубляже, какая там сцена идёт, что из чего, какая к этой сцене подводка была, что из чего выходило, и почему он набрал такую степень своего гнева. Допустим фильм я озвучивал, где Джейк Джилленхол играл солдата в Ираке, это одна тоже из моих первых больших работ, весь фильм практически он там главный персонаж. Это Ярослава Турылева, царствие небесное, мне доверила. Тоже такая первая большая работа была, откуда пошел потом рост. Там тоже этот солдат стоит, и его накачивает старший по званию, и вот он потом начинает срываться уже этот парень, вот он копил-копил, а потом прорвало. И он начал в лицо этому офицеру кричать, почему он что-то там сделал или не сделал, эту ярость свою проявлять. Вот я считал, задача очень сложная: стоя перед микрофоном, всё это в себя вобрать, но я поскольку служил, поэтому мне это было легко понять.

Ведущий: Всё-таки опираясь на опыт, значит?

Василий: Опираясь на опыт, поэтому я представлял действительно, что я сейчас солдат, только Дахненко,конечно, не Джейк. Но я этому американскому генералу от себя лично, от Васи Дахненко всё это выкладываю. 

Ведущий: И от советской армии. 

Василий: И от советской армии конечно, потому что у меня же там тоже были офицеры, тоже какая-то параллель была, но там так не крикнешь конечно, у нас сравняют сразу же куда-нибудь с землёй нарядами вне очереди и так далее. Поэтому, да. Ты как-то параллельно с этим существуешь, как говорит Василий Иванович Бочкарёв, рядом с образом, с одной стороны, но при этом ты же своими эмоциями это делаешь, поэтому, конечно, ярость эту в себе взращиваешь тут же в эти секунды, в которые нужно это сделать. 

Ведущий: Я так понимаю, ещё задача усложняется тем, что надо попасть в синхрон, в губы? 

Василий: Конечно, и в губы, и ещё не нашуметь, ведь ты не можешь двигаться куда-то. В этом-то и сложность, и тонкости работы, что это надо передать скупо движенчески, но со всей своей мощью эмоциональной, душевной и голосовой, если она там нужна. 

О просьбах «побыть Макконахи» в рекламе

Ведущий: Вас просят в рекламе, в которой вы тоже достаточно плотно задействованы, поднажать голосом? Или всегда принимают вас с такими речевыми данными, которые у вас есть? 

Василий: В принципе меня всегда принимают, но как вы сказали, просят уже сказать как Макконахи в «Джентльменах» или как в «Интерстелларе», мол, нам вот это надо. 

Ведущий: А текст дают другой? 

Василий: А текст, конечно, он может быть про кефир, молоко, курочек каких-нибудь. Вот недавно озвучивал рекламу про пельмени, она уже идёт. Вот просили примерно как Макконахи, приходится опускаться на грудные регистры, как говорится, и вспоминать, как я озвучивал в «Джентльменах». 

Ведущий: Но это же не очень органично. 

Василий: Нет, ну там такой образ, я же тоже пристраиваюсь, там музычка какая-то. 

Ведущий: Всё-таки можно пристраиваться? 

Василий: Конечно, я же не напрямую, как в фильме, потому что так, как в фильме не получится, там другая обстановка, ситуация. Он ходит, рассказывает: гашишик, это самое, то-сё, – а тут про пельмени так не скажешь.Нет, конечно. Но какой-то в эту сторону тембр голосовой, он присутствует, конечно.

Как понять, кто сказал реплику на сцене

Ведущий: Чем отличается актерское существование на сцене от существования перед микрофоном? 

Василий: Я немножко уже затронул эту тему, потому что есть такие моменты, когда просили даже у микрофона что-то с движением сделать, когда удары в драке, охи-ахи. Все писать это, просто солдатиком стоя, невозможно, потому что все равно какое-то тебе нужно движение. И этот микрофон хороший, он же, собака, чувствует все и записывает малейшее движение. Что та же Ярослава Георгиевна просила: «Ну, Вася! Ну, что ты! Ты же видишь,что…». Поэтому я говорю о мудром слухе и глазе режиссера с той стороны, когда он может подсказать. Тебе кажется, ты вроде попал, вроде что-то сделал, даже с усилием. Но нет, надо же… И тогда ты себя ещё раз разрываешь, чтобы получилась у тебя какая-то фраза с дыханием, со звуками, с ударами, с отыгрышами ударов, потому что, как говорится, ударить и принять удар – немножко разные звуки. С криком, когда срываешь связки, допустим человек потерял кого-то или на руках умирает, там совсем все другое. Поэтому тут какое-то лёгкое движение есть, а в основном, конечно, трудность, что ты стоишь и верхней частью только можешь поколебаться, а переступать, кувыркнуться, прыгнуть не можешь. А в театре полная в этом плане свобода, даже наоборот,насколько ты можешь, чтобы до последнего ряда докричаться, чтобы там услышали, это не обязательно должен быть мощный крик на галерку, но нужна именно эта точность по действию, направленность звука, фразы. Там, конечно, движение, наоборот, даже приветствуется, потому что если издалека смотреть: стоят люди, кто там из них сказал что, если не двигаться, непонятно же, поэтому какое-то всё равно движение должно быть, чтобы было понятно. 

От преподавателя сценического движения до режиссера

Ведущий: Мы сегодня уже проговорили про три ипостаси ваших: это театр, это дубляж, это кино. Выяснили, что на каком месте находится. У вас очень много ролей дубляжных, закадровых ещё больше. А что с режиссурой? Это о четвёртой ипостаси. 

Василий: Ну, с режиссурой, это не каждому дано, сразу скажу, и второй момент, что каждый должен заниматься своим делом, а не следовать, так сказать, какой-то может быть моде или ещё чему-то: вот давайте все в режиссуру пойдём ударимся. Места не хватит всем актёрам режиссировать, как и спортсменам тренировать. Можно найти какую-то свою нишу: в какой-то детской студии учить, педагогом быть, что тоже не всем дано. Я как бы шибко этим не владею, но опыт все равно у меня такой был, я преподавал четыре года в родном Щепкинском вузесцендвижение на нескольких курсах. Я сам застал великого мастера, который нас учил, Немировского АркадияБорисовича, который ещё в начале 20-го века родился. И он застал революцию, все эти постреволюционныевремена, когда театр развивался, революцию-то он ребёнком застал. Поэтому он всю эту театральную школу советскую огромную видел и прошел, фехтованием и сцендвижением занимался. Я у него учился, у него же учебник есть со всеми упражнениями, которые мы делали, и мне это было в помощь большую, когда позвали меня сцендвижение преподавать. Я с этим учебником вспоминал, что мы делали и руководствовался им, как с ребятами, со студентами вести процесс. Поэтому вот немножко, скажем так, режиссурой в педагогическом плане я позанимался. А больше просто я не вижу у себя таких каких-то данных для режиссуры и педагогики, потому что это нужно обладать большим даром, видеть, во-первых, и в студентах, и в актёрах, как огранить эти алмазы, чтобы они стали бриллиантами. И во–вторых, создать спектакль, чтобы все в целом видеть, задачи ставить, сцены придумывать.

Ведущий: Такое видение, наверное, невозможно без глубокого знания, в том числе, психологии?

Василий: Ну, наверно, необязательно книжки читать, но надо просто человеком быть таким. 

Джерард Батлер с подачи Ярославы Турылевой

Ведущий: Вот у Ярославы Георгиевны, вы сегодня о ней уже неоднократно упоминали, у неё, насколько я понимаю, был такой дар, она видела то, чего не видели актёры?  

Василий: Ну, да, она в этом плане особый человек была, со своим мнением, со своей, конечно, биографией. Щукинская школа. Она многих актёров больших и режиссёров великих повидала и с ними пообщалась, соответственно, у неё опыт богатый. И самое главное, она действительно такой человек, который это видел. И ядаже тогда поражался, либо меня на какого-то персонажа она брала, чтобы я озвучивал, либо потом других кого-то, у неё такое видение было. Потому что я был немножко так обескуражен, когда она меня позвала Джерарда Батлера делать.

Ведущий: А в какой картине? 

Василий: Это два фильма было, и за что я ей очень благодарен, классные фильмы. Первый был фильм, мелодрама «Париж, я люблю тебя», где актёр в самом начале умирает, там то ли сердце, то ли что, и он жене оставляет письма, чтобы она справилась с собой, с печалью, с потерей любимого, каждое какое-то там время письмо она открывала и читала. И он такой лирический там был, этот Батлер. 

Ведущий: Кстати, немного эгоистичный поступок с его стороны. 

Василий: Не знаю, может быть. Но там лёг, может быть, голос мой, вот она меня выбрала. И второй фильм – это «Остров Ним», где он там тоже в роли такого придуманного ожившего героя. Вот две этих роли у меня были с Батлером. 

Кто узнает его по голосу

Ведущий: Василий, узнавали ли вас когда-нибудь по голосу, на улице, в помещении, было такое? 

Василий: Узнавали, было. 

Ведущий: Расскажите?

Василий: Удивительно, конечно, такие вещи происходят. Мы были в театре, выходим и буквально в гардеробе парень какой-то молодой: «Извините, а можно ваш автограф? Мне так нравится ваше…». И дальше какую-то приводит роль, то ли «Интерстеллар»,  то ли «Джентельмены», то ли «Сверхъестественное». 

Ведущий: То есть он был на 100% уверен? 

Василий: Да, абсолютно. Может быть он видел интервью, где я есть, и лицо знает, а может быть в интернете набрал. Вот недавно у меня было, я из Малого театра выхожу, отыграли спектакль, дождь идёт, и три молодых девчонки стоят с зонтиками: «Ой, а можно с вами сфотографироваться?». Я говорю: «Что такое?». «Нам так понравилось, мы на спектакле были», – и про озвучку естественно говорят. Вот такого плана были. 

Привет поклонникам дубляжа

Ведущий: Можете, кстати, пользуясь случаем, передать привет этим поклонникам. 

Василий: Всем любителям дубляжа, хорошего кино, всем передаю привет, спасибо, что смотрите, что получаете какие-то положительные эмоции, что не мешаю вам смотреть фильмы и актёров ваших любимых. Спасибо! 

Про пиратов и фанатские озвучки

Ведущий: Василий, как вы относитесь даже не к пиратам, а к фанатским озвучкам? Некоторые из них, на мой взгляд, к сожалению, это моё личное мнение, приходится смотреть безальтернативно людям, которые не знают языков. Понятен вопрос? 

Василий: В смысле к тем, кто озвучивает где-то там самопально скажем? 

Ведущий: Самопально, да. И это потом выходит. 

Василий: Вообще мудрые люди говорят мне лично поосторожнее быть с такими пиратами, потому что это потом чревато, во-первых, неполучением работы в следующих фильмах. Потому что заказчики могут узнать, что их фильмы пиратским образом озвучили. А кто там? А, Дахненко. Ну нет, его больше звать не будет. Во–вторых, по закону ты через налоги не проходишь, и ты тоже ничего с этого иметь не будешь. Ну грешен, наверняка, конечно, с кем-то я сталкивался, для интернет каких-то может быть каналов что-то и делал, может еще что-то. Ну да, грех такой есть наверно. Уж 90-е годы, там вообще по-моему…

Ведущий: Грешили все. 

Василий: Все, по-моему, пиратское было. Ну а как мы выживали, вообще? Ну, конечно, лучше это всё делать официально. Но как это узнавать? Вот меня зовут, что я буду проверять, вы пираты или нет? Я же не знаю. Это потом: ты что не знаешь, что… Ну, это понятно, это в интернете значит будет показываться, а ты… Вот совсем недавно, могу рассказать, случай был с известным фильмом, который, кстати, ещё официально не озвучивался, а должен был, в силу известных событий озвучку отменили, приостановили. Это «Фантастические твари», продолжение этого фильма, где я ролик писал и Джуда Лоу – Дамблдора в зрелом возрасте. Должны были озвучивать на Мосфильме, но это все приостановилось, а потом спустя время мне звонок: «Василий, а вот…». Я говорю: «А как? Это же вроде как…». «Нет, это только закадрово, закадрово озвучить». Ну я думаю, закадрово – это в кинотеатре-то не пойдет, ну мало ли, может для интернета закадрово. Согласился, пришел, понял, что там по списку Антоник, этот, этот. Думаю, всех позвали закадрово: что ли, ну ладно. Потом звоню Всеволоду Борисовичу Кузнецову, говорю: «Сева, а что случилось?». «Ну, Вася, это решает каждый как может». Я чувствую в его словах немножечко присутствует обида, скорбь такая по этому поводу. Я говорю: «Сева, ну я же там за кадром». «Ну как за кадром, это потом могут и в кинотеатр пустить. Могут потом забанить тебя заказчики, что ты там». Я думаю: «Так, понятно. Ну ладно, опять дернула меня оплата бензина для машины, денег заработать, условно говоря. Ладно, это закадр, Бог с ним». А потом звонят и говорят: «А дубляж теперь мы можем сделать». Вот тут я уже говорю: «Нет, вы знаете, только если режиссером будет Всеволод Кузнецов, тогда я приду с вами дублировать». 

Ведущий: А Всеволод не будет режиссером такого? 

Василий: Нет, там это другая компания делает пиратская. Либо кто-то, я знаю, уже в Тбилиси съездил и озвучил, три актера каких-то, вот я знаю, что это озвучено уже, эти «Твари». 

Ведущий: Не актеры, а эти «Твари». Или вы про заказчиков? 

Василий: Нет, я говорю про фильм, название «Фантастические твари». А так я уж не знаю, это у каждого на совести. Но поскольку мы соглашались на одно, надо как-то проявлять всё-таки солидарность, во-первых, во-вторых, это просто правильно. Если это было доверено одной компании и одному режиссеру, то что же мы будем сейчас предавать их и бегать по другим? Нет. 

Променять Малый театр на коммерцию в медиа

Ведущий: Еще немного поговорим о мотивации. Не секрет, что озвучка, особенно рекламы, приносит несравнимобольший доход, нежели театр. Было ли когда-нибудь желание бросить театр и погрузиться в коммерческую пучину с головой? 

Василий: Прямо ни секунды не думая, как на духу: никогда не было. Я не знаю, может быть промелькиваламысль, но это была совсем несерьезная мысль. Потому что я иногда люблю себя представлять, что было бы, если бы например вот так, а если бы я не поступил, а если бы я в театральную студию не пришел, вот кем бы я стал? Вот такого плана мысли. А как я без театра? Малый театр – это моё всё, это святое. Я, слава Богу, роли получаю там. Может быть не Гамлета, не Хлестакова, не Сирано де Бержерака, но грех жаловаться. Какие-то у меня успехи и какая-то своя ниша в театре таком великом есть и даже вроде как признание коллег, режиссёра, что тоже немаловажно. Но чтобы оставить театр, даже в 90-е, и куда-то только в озвучку идти, во-первых, я тогда ещё сам набирался опыта, во-вторых, как сегодняшняя ситуация, дубляжа может быть, может не быть. Одни режиссеры тебя зовут, а потом они допустим либо заболели, либо умерли и перестали звать, а молодые режиссеры могут звать уже других, могут и тебя еще, если ты пользуешься авторитетом каким-то. И они видят, что ты действительно подходишь и хороший человек, как вы говорите, в жизни. Могут звать и молодые режиссёры, и зовут ребят тоже, но я же за всех не знаю. И поэтому здесь может быть провал и пауза, а театр у тебя всегда будет, даже сейчас рассуждаю с точки зрения не ролей, участия в спектакле, а стабильный всегда идёт заработок. И в театрах есть люди, которые получают больше, чем в дубляже, но это понятно, что какие-нибудь звезды, либо в каких-то театрах, где очень здорово, классно работает директор театра со спонсорами.  Все время у актеровхорошие оклады, зарплаты, гастроли. Но это тоже не вечно всё, а Малый театр вечен. 

О пробах и приоритетах молодых актеров: театр, кино, озвучка

Ведущий: Дай Бог! И напоследок пара вопросов, касающихся передачи опыта. Вы уже говорили, что преподавали сцендвижение четыре года в театральном вузе. Вопрос первый: стоит ли молодым начинающим актёрам распыляться и пробовать себя сразу на всех фронтах: в театре, в озвучке, в кино, в каких-то перформансах, выставках и так далее? 

Василий: Распыляться тут точно не стоит, а вот пробовать себя, тоже все зависит от ситуации, как человек начинает свой путь, и как он пойдёт. Если ты попал уже в хороший театр, то смысл тебе распыляться? Тебе надо там закрепиться, набраться опыта. Потому что ты выходишь из вуза, моё такое мнение по своему опыту, я думаю, что это 100% так. Ты приходишь в театр, ты всё равно начинаешь с нуля, как новичок, только уже с дипломом, с какой–то школой. Но в театре это вообще другой коллектив, ты не знаешь его, в вузе вы все равны были, вы все за четыре года сдружились, вас педагоги все выкристаллизовывали, а здесь ты попал, и ты уже плывешь сам, ты не знаешь кто, как, какого возраста, как к тебе относится, какая там конкуренция - не конкуренция, интриги и так далее. Я за то, чтобы в театре, как раньше служили, а не работали. Как некоторые говорят с 90-2000-х годов, даже известные артисты: в театре не надо работать, в театре служить надо, и театру, это тогда профессия, это твое погружение. Очень сердечное и душевное искусство театральное. А если работаешь, тогда ты бегаешь и распыляешься, что называется. Я там, я там, а нигде конкретно или везде по чуть-чуть. Ты сначала здесь будь, молодой артист, встань на ноги, если у тебя параллельно идёт какое-то приглашение, допустим, в кино, ну,пробуйся, естественно, ходи. В кино, тем более, надо пробоваться, надо ходить, пока ты молодой, обивать пороги, предлагать свои фотографии. Я тоже ходил по молодости, вроде как девяностые были такие сложные, кино особо не было, куда ходить, в какой Мосфильм, какая Горьковская студия. 

Ведущий: Похоже на сейчас. 

Василий: Сейчас всё-таки снимается кино, а тогда развал был. Мы с супругой сошлись во мнении, что мы это время «тяжелое», а мы его не заметили, не заметили, что тяжело было. Мы просто в 91-м году закончили и сразу перешли в театр Малый, и вот эти три кольца вокруг театра, когда продавали все, три шеренги стояло, все люди продавали одежду. Помните такое время? 

Ведущий: Да. 

Василий: Это был кошмар, конечно. А мы через этот проход, через три шеренги в служебный вход в театр. Хотелось в новый спектакль войти, да хоть там кувыркаться, да хоть в массовке в первые наши годы. Обязательно через массовку надо пройти. И все помнят, что там в девяностых было есть нечего, да у нас и зарплата была небольшая. Ну, как, мы что-то ели, нам какие-то наборы в театре продуктовые давали раз в месяц, ели мы,естественно, дешевле, чем везде, в плане обед или ужин ты в буфете поешь. И поэтому с работой деньги же какие-то были, плюс потом озвучка пошла. Мы этого не заметили и распыляться некуда было. А сейчас если кино есть и много снимаются, пускай, конечно, пробуются, пускай дают фотографии, но если у тебя есть театр, он на первом месте должен быть. 

Ведущий: Приоритет должен быть чёткий. 

Василий: Обязательно, а иначе зачем ты поступал. Ты поступал в училище театральное, ты хотел быть кем – сразу звездой кино и получать много денег? А, братец, так не получится. Ты поступал, чтобы профессию взять, возьми её и стань актёром, а потом уже распыляйся туда-сюда, на выставки, на пение. А там от дарования зависит, можешь петь – где-то поучаствуй, пой, можешь сниматься – снимайся, если зовут в дубляж, ну, тоже иди. Но тоже сложно войти в дубляж. Ко мне обращаются: «А как бы? Я тоже хотел бы. А как?» 

Ведущий: А что вы им обычно советуете? 

Василий: Я говорю: я не знаю как, но я может быть спрошу у кого-то. А у кого спросить? Что? Возьми молодого актёра попробуй? Севе сказать или кому? Сева, кстати, иногда зовет молодых, приглашает периодически, пробует. 

Ведущий: Он дает шанс. 

Василий: Он в Щепке факультативом вел какую-то историю или что–то там по дубляжу. Поэтому он студентов видел и кого-то звал. Вот он этой педагогикой занимается. А у меня-то возможностей таких нет. Я что буду говорить: «Возьмите!». Что возьмите, кого возьмите. 

Об Игоре Петренко и его преданности профессии

Ведущий: И второй вопрос, касающийся молодых актёров, начинающих, на что направлять больше усилий всё-таки? На что обращать внимание более пристально, чем на что-то остальное? 

Василий: Молодому актёру, выпустившемуся из вуза? 

Ведущий: Может быть ещё и не выпустившемуся, а который только начинает свой путь актёрский. 

Василий: Во-первых, самое главное, я считаю, должно быть внутри жгучее желание этим заниматься, если мы говорим о детской студии допустим до поступления, то это желание стать актёром, поступить в театральный – оно из ничего же не может быть. Хотя были такие случаи, когда человек просто шел мимо, сейчас яркий пример приведу, фамилию, вы узнаете, что за актёр. Он шёл со своими товарищами или товарищем мимо Щепкинского училища или в Щепкинское училище, так до кучи, делать нечего ему было или не знал чем заняться. Это тоже надо иметь смелость и какую-то безбашенность, в театральный, так вот пойти поступить.  Вот он так решил попробовать, сейчас он стал Игорем Петренко, который «Шерлок Холмс», «Водитель для Веры» и т.д. Вот он так поступил. 

Ведущий: Он, кажется, народный артист. 

Василий: Нет еще, даже не заслуженный. 

Ведущий: Не заслужил. 

Василий: Вот как-то у него столько ролей. И в кино сыграл, и до сих пор ему заслуженного не дали. Сейчас он в Малом театре, он вернулся к нам, он начинал, выпустившись, сезон, но как раз пришло приглашение на «Звезду», его первый этот фильм, и всё. Потом «Водитель для Веры», и получается, ему пришлось уйти, потому что он не мог совмещать уже съемки с театром. Сейчас в театре потихонечку восполняет пробелы.  И таких вариантов я знаю много, кто-то вообще, по-моему, даже не заканчивал профессионального училища, то ли Лев Прыгунов, то ли кто-то еще из этих актеров, кто-то не учился, просто в самодеятельности был и в кино, все. Ну, Ален Делон тоже ведь у нас не заканчивал ничего, а звезда, извините, мировая, и никто не скажет, что он непрофильный актер, он там собаку съел, и в театре там играл, и все. Поэтому самое главное – это желание. Допустим, как у меня. Все,я понимаю, что вот это мое, я не знал кем я буду, я не знал, меня примут или не примут, я поступал первый раз до армии, второй раз я поступать также приехал. Первый раз я только в одну Щуку пришел поступать, потому что у нас режиссер был в театральной студии щукинец, про Щуку, про Вахтангова много нам рассказывал. Конец июня, поступление, 84-й год, я как потом понял, что это гиблое дело было, если только я какой-то бы алмаз был, тогда меня могли бы взять, а тогда практически на конкурс уже народ набран, поэтому кого–то там уже дослушивают по инерции, попадешь, если вдруг кто-то скажет: «О! Давайте вот этого еще возьмем». Я этим «О!» не был. И ушел в армию. После армии приехал уже пораньше, уже с мая месяца я начал поступать, уже по всем вузам пошел. И опять, я в Щепке сразу дошел до конкурса, очень быстро везде-везде я слетел, то с прослушивания, то с первого тура. Пришел на конкурс, прошел конкурс и опять случай, судьба, нас набрали, оставили 30 человек, а на курсе должно быть 25. Нас завели всех, 25 фамилий назвали сразу, а этих пятерых, в числе которых был и я и мой однокурсник Алексей Анохин, нам сказали: вам пока надо будет подождать, потому что там с местами то ли в общежитии, то ли с местами вообще в вузе что–то было. Мы подвешенные были. И я до конца практически августа вот в этом подвешенном состоянии в Ангарске у себя находился: «Алло, учебная часть? Ну как там? Ничего?». А потом, сказали, что поступил! Мы приезжаем с этим Лешей Анохиным вместе, 31 человек нас в результате, потом еще добавилась вольная слушательница. Мы с ним проучились 4 года, ребята отсеивались в разные годы, а нас пятерых берут в театр. И вот Анохин и я, Дахненко, мы с этого подвешенного состояния оказались в Малом Театре. И до сих пор мы трудимся вместе бок о бок, а еще с нами наша однокурсница. Вот такая судьба. Поэтому важна вера в то, что это твое дело, вот это советовать можно. Попробовал – твое, занимайся. Можешь и не поступить потом, это тут уже зависит от того, кто набирает, какой ты из себя есть. Потому что в студии в театральной детской своей ты вроде молодец и хорошо все, прекрасно, а там уже другой уровень, там уже другая конкуренция, там уже мастера другие, они выбирают под себя, нужен ты им, не нужен. Алексей Анохин, кстати, мой однокурсник, он поступил в самый последний момент, уже 25 лет ему было. Он все эти годы в Москве, прослужив в армии, остался и работал потом дворником, и поступал каждый год. Он был в конкурсе во ВГИКе, он был в разные годы там-сям, во МХАТе, но поступил в последнее уже время свое, 25 лет, больше бы его уже не взяли. Понимаете, вообще у него судьба: подвешенное состояние, 25 лет, Щепка, Малый театр. 

Ведущий: Какая интересная творческая судьба. 

Василий: А он преданнейший театру человек, просто роли маленькие играет, может массовку, но он всегда очень досконально, с погружением это делает. Вот поэтому нужно верить в свою звезду, а там уже как судьба распорядится. 

Ведущий: Спасибо! Слушайте и смотрите «PRO ОЗВУЧКУ» на всех популярных подкаст-платформах:

https://music.yandex.ru/album/22558143

https://vk.com/recsquare

https://podcasts.apple.com/us/podcast/pro-озвучку/id1..

ПОДКАСТЫ PROОЗВУЧКУ – интервью с законодателями моды в производстве профессионального аудио: мастерами художественного слова, известными актерами дубляжа, рекламщиками, режиссёрами озвучки, артистами кино и театра. 

 

ОБРАТНАЯ СВЯЗЬ