Большое интервью с актером Владимиром Зайцевым
Это подкаст «Живое слово» от звукового агентства RECsquare, меня зовут Александр Татаринцев. Сегодня с нами человек, с которым мы задумали поговорить уже как полгода, и вот, наконец, звёзды совпали, и звезда, наконец, у микрофона. С нами актёр Владимир Зайцев.
Recsquare: Владимир Иванович, здравствуйте!
Владимир: Здравствуй, Саша! Можно было попроще, без звёздности, звёзды совпали.
R: Мне же надо было какую-то грандиозную подводку придумать.
В: Боюсь, у тебя получилось. Главное мне теперь соответствовать этой подводке.
R: Попробуем! Первый вопрос нашего подкаста касается речи. Вы ревностно относитесь к русскому языку и придерживаетесь канонов так называемой старой школы произношения, блестяще владеете литературной речью, но сами Вы родились в Свердловске и являетесь выходцем из рабочей семьи, не из театральной или языковой. Скажите, Владимир Иванович, как у Вас получилось, на какие рычаги в вузе давят преподаватели, и какие дисциплины помогают стать своим в этой среде?
В: О, это, батюшка, завернул ты… Какие дисциплины, знаешь, я не далее как вчера смотрел старый фильм, наш российский, естественно, «Ушаков», там актёр Переверзев, играющий Ушакова, и другие актёры говорили с палубы корабля, и они говорили вот так, как ты сейчас сказал, по старой школе, но это не старая школа, это каноническая школа правильного русского языка, когда они говорили не «Таврический», а «Таврическый». Почему это важно для меня, всё-таки язык — это культура не только человеческая, но и культура нации, и чем больше людей владеет языком и правильно на нём изъясняется, тем выше, безусловно, культура общая национальная. К этому надо стремиться, этим надо заниматься. На сегодняшний день я с болью в сердце отмечаю, что у нас эта культура резко падает, причём падает сверху, ну, к сожалению, мы так внезапно подверглись глобальным изменениям во всей нашей жизни, мы так резко перешли из одной экономической формации в другую, что это сказалось и на общем уровне всего. Ну это такой философский длительный разговор, не касающийся нас, но культура речи стала пропадать. И я сейчас, не потому что хочу себя возвысить или сделать каким-то необычным человеком, но я считаю миссией своей даже от части нести эту культуру, покуда я владею в какой-то степени этим, нести, дабы сохранить её, дабы кто-то перенял её у меня, может быть последовал, и с удовлетворением глубочайшим я замечаю, что мне это удаётся, потому что я уже заметил, что меня уже подделывают, меня уже копируют, и это значит, что я всё-таки не зря работаю на этом поприще. А как мне это удалось, да, наш уральский говор, он очень отличается от канонического московского, который узаконен как общетеатральный, общедикторский, общесоюзный в прошлом, а теперь общероссийский говор. И из меня ещё там, когда я начинал учиться в Свердловском театральном училище, из меня этот говор выколачивали активно, но так это было в Свердловске, это всё до конца не удалось, и когда я приехал в Москву, то из меня этот говор выколачивали и выколачивали, и я сам стремился это делать, слушая московскую речь, копируя её, просто копируя, это самый лучший способ научиться говорить правильно, просто копируя. Как в своё время Ленин, который думал, что он блистательно знает английский язык, когда он приехал в Лондон и походил на собрания каких-то революционеров или ещё, когда он послушал настоящую английскую речь, он понял, что он английский язык знает на уровне только слов, а говорит на нём он совершенно неправильно, и он шлифовал свою речь, слушая и копируя, это самый действенный способ. Поэтому я занимался тем же самым и добился каких-то результатов, именно слушая и копируя, учась, что называется.
R: А Вы вообще помните, какие проблемы у Вас были чисто уральские, присущие уральскому произношению?
В: Да, это лёгкое оканье и безумная скороговорка. Урал, как и Дальний Восток, он говорит «да ты чё…», скороговорка, оканье, в общем главное, конечно, скороговорка, беглость такая речи.
Recsquare: Мелодика речи.
В: Мелодика речи, да, и оканье. И с этим мне пришлось бороться, потому что московское, когда, живя в Свердловске, мы с мамой ещё смеялись и издевались над московским произношением, потому что оно нам казалось таким размеренным, немножечко таким вот. И мама особенно подшучивала над этим, а я слушал внимательно, наверно интуитивно чувствуя, что мне придётся этим заниматься, и даже где-то повторял и копировал «почему так говорят в Москве-то». Поэтому только работа, постоянная работа над собой и слушанье уха, ухо надо иметь.
R: Замечательный рычаг – это ухо. С раннего возраста у Вас была чёткая дикция, но говорят, по молодости Вы немного завидовали актёрам, которые занимались дубляжом. Скажите почему и верно ли это утверждение?
В: Знаешь, если честно, мне никогда не нравился мой голос, мой собственный, он мне не нравится и сейчас. И когда я в первый раз услышал свой голос в записи, мне было 12 лет, когда я сыграл свою первую главную роль в кино, потом я сам себя естественно переозвучивал. И я послушал как я звучу, и тогда уже в мои 12, я тогда подумал: «А что я так противно говорю-то?». И уже потом, спустя какие-то годы, когда мне всё чаще и чаще приходилось работать голосом, когда я пришёл на радио, стал отслушивать свои записи, я понял в чём проблема – в фальши. Ведь что такое голос, голос – это инструмент, которым надо научиться владеть, как любым инструментом. Возьми я в руки скрипку и проведи смычком по струнам – это будет омерзительный, скрипучий, отвратительный просто звук, вот отвратительный, но возьми эту жескрипку в руки великий маэстро, и польётся божественная музыка, пусть даже та же скрипучая и надрывная, но это будет музыка, берущая за душу. Поэтому голосом, как любым инструментом, надо учиться владеть и надо учиться в первую очередь доносить мысль, воздействовать своим голосом, ведь голос – это очень могучий инструмент, которым можно при умении владеть им очень легко влюбить в себя. Можно голосом заразить нацию, как это делал безумный Адольф Гитлер.
R: И тот же Геббельс.
В: И Йозеф Геббельс, и многие-многие, и наверно Дуче, что это мы всё перечисляем…но ведь наверно и князь Александр Невский, и другие люди.
Recsquare: Поднимал рать.
В: И тот же самый Владимир Ульянов Ленин и Лев Давидович Троцкий, можно долго так перечислять. Умение владеть голосом, пусть даже некрасивым, пусть даже невыразительным, но умение им владеть и заражать аудиторию, класть свой голос на действенную основу, если это понятно, что имеется в виду, это профессиональный термин, тогда любой голос, пусть даже такой некрасивый, как у меня. Где-то в интернете я прочёл отзыв о своём голосе, что скрипучий голос Зайцева, да вы что, да чтобы близко его не было. А тем не менее мой «скрипучий голос Зайцева», он работает и востребован. Умение владеть инструментом — это залог того, что этот твой инструмент будет ожидаем, что люди его полюбят, и он будет даже нравиться, каким он скрипучим ни был.
R: То есть Вам тогда казалось, что Вы не умеете свой голос настраивать, как это получается у актёров дубляжа, а у них это всё получается и выходит?
В: Когда я слушал божественные голоса мастеров нашего дубляжа: Феликса Яворского, Артёма Карапетяна, Кенигсона, моего земляка Александра Демьяненко. Ведь вы только подумайте: Александр Демьяненко — Шурик, абсолютно комедийный персонаж, говорящий своим голосом.
R: Тембр.
Владимир: Да какой тембр?! Кто вслушивался в тембр Демьяненко, его воспринимали — Шурик. И вдруг этот же голос и звучит с лицом Жана Поля Бельмондо, и всё, и это совершенно другой эффект, а голос-то тот же..
R: Но как он к нему приклеился…
В: Понимаете, умение положить свой голос, понять психику, психофизику и психологию персонажа и человека, которому ты даришь свой голос, это и есть то, чему я завидовал. Потому что я тогда, конечно, мальчишка, я не осознавал, но почему мне так нравится Феликс Яворский, который что бы он ни говорил, Дружников, когда они говорили, и можно было просто…Я как на митинге, я с замиранием сердца слушал их, а потому что они умели воздействовать своим голосом и присвоить свой голос в идеале персонажу, которого они дублировали. И поэтому я, да, я не понимал, я не думал, что я завидую, но меня это восхищало. И потом, когда я говорил, я стал слушать свой голос впервые, я думал почему я так плохо говорю, вот эти говорят так здорово, этот Жан Поль Бельмондо, он такой, что в него влюбляются все женщины, он такой крутой, такой классный, он самый лучший, а я почему-то такой невзрачный. И потом я стал это понимать — фальшь, с которой надо бороться, и надо учиться владеть своим голосом, вот и всё. И я очень долго мечтал прийти в дубляж, именно у меня это осталось видимо с детства, потому что тогда зараженность этим ощущением моим, когда я сидел с открытым ртом смотрел и слушал этих дублированных персонажей, она во мне осталась, протащилась всю жизнь, и потом я хотел попасть туда же, чтобы также кого-то может быть спровоцировать на то, чтобы люди также сидели и слушали меня. Не знаю, удалось мне это или нет, чтобы слушали меня, открыв рот в изумлении.
R: То есть у Вас, как сейчас говорят, была мотивация.
В: Да, наверно каким-то шестым чувством понимал, что голос — это всё-таки, это больше даже, чем внешность, хоть и говорят, как сказал великий: «Красота спасёт мир», а голос всё-таки может этот мир куда-то двинуть.
Recsquare: Это абсолютно точно. И мы тоже двигаемся дальше. Насколько нужно именно актёрство в дубляже? Насколько я правильно понял Вас, каждый актёр — это немножко или даже не немножко психолог, иногда встречается комментарий, дескать «что тут сложного, этакое попугайство, слушай, что говорит зарубежный артист да повторяй за ним».
В: Да, слушай, повторяй, но только повторить надо так же точно, как актёр, который на экране, прожил этот момент, надо понять его эмоцию, надо понять степень его напряжённости или расслабленности и восстановить в абсолюте именно это его нынешнее состояние, а для этого надо, конечно же, быть актёром, что называется, чётким, понимающим это. Актёры есть нынче и с плоскими голосами, которые говорят всё время на одной ноте, даже иногда очень красиво, но говорят ровно и в результате невыразительно, и слушая их, можно через какое-то количество времени сойти с ума, потому что ничего не меняется. А в дубляже это очень важно, конечно же.
R: Допустима ли импровизация или голос и перевод снимаются один в один?
В: В идеале один в один, это просто некорректно приукрашивать или наоборот принижать степень эмоциональную, выразительную, которая сыграна там актёром, даже если он сыграл плохо, приукрашивать и раскрашивать нежелательно и ненужно.
R: Но иногда ведь хорошим дубляжем вытягивают какие-то провальные фильмы, бывает и такое?
В: У меня была такая ситуация, когда мне режиссёр говорит: «Володя, мне поставлена задача, фильм в результате проваливается, нам поставлена задача его в нашем дубляже вытащить». Я говорю: «А как это возможно?». Она говорит: «Будем стараться». И я стал стараться, ничего особенного я не сделал, ну ничего, но в результате потом она мне долго говорила, не знаю правда это была или нет, но она говорила, что мне что-то в этом смысле удалось. Правда иногда мне говорят после того, как я дублирую этого актёра, мне говорят: он тебе ещё денег должен приплачивать за то, что ты делаешь. Судить мне трудно, я не беру на себя такую высокую миссию, но наверно такое возможно, за счёт чего, честно скажу, я не знаю, но точно не из-за украшивания, не раскрашивания и не добавления чего-то своего, а просто может быть чуть больше выразительности какой-то всего на всего, но так не беру на себя такой ответственности сказать, утверждать, что это возможно и нужно. Но может быть, вы понимаете, ведь разница, языковая разница ещё очень много значит, очень часто бывает у нас, что кино в оригинале совершенно другое и про другое, нежели сдублированное нами. У меня недавно был случай, когда мне предложили сдублировать десятисерийную картину, давно уже существующую, вот её надо сделать. Я говорю: «Но же уже есть». Мне говорят: «Да, нам её надо сделать по-другому». И я стал смотреть эту сдублированную картину и понимаю, она мне не нравится, а смотрели её с внуком, он говорит: «Давай посмотрим её на родном языке». Мы включили на родном языке, и она зазвучала совершенно по-другому, и смысл в ней, и настроение было совершенно другое, она была не комедийная, не раскрашенная, не дурка, как нынче иногда говорят, дурка, а она была намного серьёзнее, глубже. В результате я всё равно отказался её делать, потому что я просто побоялся, что…там, что называется, был не мой актёр, я понял шестым чувством опять же, что актёр не мой, я не должен его делать.
R: Разве не режиссёр должен это понимать?
В: Нет, далеко не режиссёр, далеко не режиссёр. У меня была ситуация с фильмом «Бесславные ублюдки», когда я изначально у режиссёра должен был дублировать Кристофа Вальца, и наверно это было бы правильно, а потом режиссёр сменился по принципиальным причинам, и другой режиссёр мне дал Бреда Питта. Я с первой минуты сказал: «Не моё, не могу». Он говорит: «Да нет, ты, давай!». Я стал его делать, но сразу понимал, это не моё. Я считаю, что это единственный провальный в моей дубляжной биографии фильм, искренне считаю провальный, потому что мне не надо было его делать. И потом режиссёр первый, который мне предлагал Кристофа Вальца, она мне сказала: «Володь, тебе надо научиться отказываться». И я жалею, что я тогда не отказался. Правда каких-то нареканий особенных нет в адрес этой работы моей, но мне самому она активно не нравится, наверно действительно мне следовало отказаться.
R: А вот раньше про советскую школу дубляжа ходили легенды, даже сейчас остаются вопросы, был бы тот же Луи де Фюнес так популярен в нашей стране, если бы не голос Кенигсона. Как Вы считаете, сейчас школа осталась?
Владимир: Школа?
R: Та, советская.
В: Если я сейчас скажу откровенно, то я навлеку на себя много нареканий, начнут говорить что угодно, что я зазвездился, зазнался, но я считаю, что школа немножечко пропадает, гаснет. Потому что сейчас требования…знаете, когда был советский кинематограф, это был кинематограф идеологический, а потом стал кинематограф продюсерский, и кинематограф наш стал сдавать позиции, потому что продюсеры дают задание сделать так, как им кажется правильно, а это очень часто неправильно. Это как школы эти, вот положено так, и ни продюсер, никто другой не должны вмешиваться уже в работу и заставлять «а сделай-ка мне так», как бывают случаи, когда говорят: «а сделай не своим голосом». У меня тоже такое было один раз.
Recsquare: То есть такая задача?
В: Да. Сделай не своим голосом. Я говорю: «Ребят, а зачем вы меня позвали, если я должен не своим голосом? Возьмите другой голос». Поэтому это, конечно, дело очень тонкое, теряющее, к сожалению, но это все вопрос денег сейчас, кто дешевле работу сделает, тот и получает заказ на дубляж фильма очень часто в последнее время, и из-за этого качество наше дубляжное начинает очень сильно хромать, к сожалению, очень сильно, потому что иные дубляжи просто слушать невозможно, фильмы смотреть невозможно и приходится смотреть их в оригинале, хотя бы хоть как-то, чтобы получить истинное понимание происходящего на экране.
R: Это как раз следующий вопрос, есть два понятия: плохой дубляж и хороший дубляж. Ну понятно какой плохой дубляж, а что для Вас лично хороший дубляж?
В: Хороший дубляж — в первую очередь дубляж, сделанный профессионалами, если понятно, о чем я говорю. Ну беда, коль пироги начнёт печь сапожник, а сапоги точать пирожник. В последнее время к дубляжу привлекаются люди, не имеющие права это делать, они без понимания своего дела, которое они делают. Сейчас, кстати, это становится немножечко реже, был период, когда очень много такой суррогатной продукции дубляжной появлялось у нас на экранах, когда просто фильм портят чем: неправильный подбор голосов, голоса с неканоническим произношением, голоса просто неподходящие персонажу. Помнится, я очень люблю фильм «Почтальон звонит дважды», потрясающая совершенно картина, которую я смотрю периодически, и однажды вдруг приходит этот фильм сдублированный. Джека Николсона дублировал один из моих педагогов, Михаил Михайлович Казаков, при всей моей любви и почтении к этому моему учителю, педагогу, я был категорически против этого дубляжа, потому что голос Михаила Михайловича ну никак, ни мелодика его речи, ни пластика его речи, ничто не ложилось на Джека Николсона, ну ни как. И у меня возник вопрос, а как получилось, что его попросили наверно сделать эту работу, и как получилось, что он от неё не отказался, ведь Михаил Михайлович был человек очень тонкий, архиталантливый, в чём-то гениальный, и наверно нужно было пренебречь этой работой, потому что результат был на мой взгляд, и не только на мой, отрицательным. Вот это и есть плохой дубляж, в первую очередь это не попадание в персонажа, как было в моем случае с Брэдом Питтом, и, конечно же, грамотность, изначальная грамотность речевая и психологическая, психофизическая, о которой мы говорили выше, это всё вкупе должно создавать конечный результат, когда зритель смотрит фильм и не ассоциирует, что это говорит не тот совершенно актёр, который на экране, американский, индийский или какой-то другой, абсолютно верит, что это говорит он.
R: Хорошее определение.
В: Но на русском языке.
R: А вот как на сцене или в кино, есть ли в дубляже такое понятие «роль не получается»?
В: Вот то, что у меня не получился Брэд Питт, он у меня не получился. Конечно, есть, конечно. Но это надо обладать очень большой смелостью, чтобы вовремя понять, что у тебя это не получается, для того, чтобы сказать: извините, до свидания.
R: Но ведь завтра не позовут.
Владимир: Значит, тебе не надо этим заниматься. Если ты что-то из себя представляешь, если ты что-то умеешь, тебя позовут.
R: И найдут.
В: Найдут, попросят, а если не зовут, значит ты не должен этим заниматься.
R: Дубляж фильмов и мультфильмов, есть ли разница в подходе и в чём, если есть?
В: Иногда есть, но это тоже зависит от, как сказать, не жанра мультфильма, а его конструкции, есть мультфильмы, где заведомо персонажи должны говорить несколько гипертрофированно «либо очень как-то так», «либо должны говорить так», это как задуманмультфильм. Но очень часто, конечно же, в мультфильмах актёры говорят просто живыми своими голосами, абсолютно нормальными. Я сам снимался в мультфильме, именно снимался, играл персонажа, меня снимали три камеры, снимала лицо, одна камера полностью губы, чтобы заснять артикуляцию, и одна камера вдалеке снимала меня целиком, просто пластику. И мы говорили и существовали абсолютно по-человечески. Потом это всё трансформируется при помощи компьютерной графики в мультяшные изображения. Но я тогда, снимаясь, я наделал кучу ошибок, потому что я играл так именно гипертрофированно, у меня была чрезмернаяпластика, чрезмерная артикуляция, я таращил лоб, когда не надо, и потом я это всё когда переозвучивал себя же самого в мультфильме, я очень мучился по этому поводу, потому что увидел, что я брак такой немножечко сделал, брак, потому что рядом со мной были органичные персонажи, такие живые, простые, а я что-то из себя изображал, и это сыграло не очень хорошую службу. Поэтому, как правило, когда дублируешь мультфильмы, то там требуется просто нормальный человеческий, причём чем глубже и подлиннее ты существуешь, тем это лучше, потому что за тебя мультяшный персонаж, он за тебя вытаращил глаза, а ты голосом глаза таращить не должен, не должен, потому что масло масляное — это уже плохо. Выразительный зрительный видеоряд, он самозначный сам по себе, а голосовой ряд, он самозначный сам по себе.
R: Мой любимый вопрос, надеюсь, что и Вам он тоже понравится. Перевод дословный, с матом, в последнее время такое встречается сплошь и рядом, а у некоторых людей это вызывает стойкое отторжение. Каково Ваше мнение на этот счёт?
В: А чего так боятся мата-то? Мат — язык по матери, мат — это в общем-то, это язык, понятный, достаточно лаконичный, как говорил Сергей Есенин, малый матерный загиб — это 200 с лишним слов, и он знал этот малый матерный загиб. Тут ведь что важно, можно не материться, а в речи сыпать словами, которые замусоривают твою собственную речь так, что это звучит хуже мата. Иной раз слушаешь на радио, я в машине как еду, я всегда слушаю какие-то новостные передачи, и умные, действительно умные собеседники разговаривают, и кто-либо все время сыплет, особенно у нас есть мусорные такие «да», «понимаешь, да?», «и он, да», «это ведь, да» и вот это вот «да», хочется сказать: «*** ты замолчишь наконец или нет?!». Мусор, речевой мусор, он и без мата может исковеркать язык. А уместно использованный мат, ну что такого страшного, ну слова, обозначающие конкретный предмет или конкретное действие, иногда они только усиливают, коротко и ясно выразиться одним словом и не надо больше ничего говорить, тебя поймут все, главное умеренность и абсолютная уместность использования этого в общем-то простого языка, который есть у каждого народа, и просто не замусоривать речь, вот и всё. Не имею ничего против этого, никаких противопоказаний, сам, да, пользуюсь этим языком иногда, при этом меня часто раздражает, когда я слышу какую-нибудь рядом идущая группу, например, молодых людей, которые говорят только матом, и это звучит ужасно, ну ужасно, а когда это уместно вставленное слово, из уст даже самой прекрасной женщины — это звучит так эротично, так завлекающе, так душевно и точно, что только руками разводишь и говоришь «браво».
Recsquare: А какой-нибудь случай из Вашей театральной жизни может быть вспомните? С матом..
В: Театральной? А! Мы играли спектакль в театре, спектакль, который был весь как бы построен на теме «материться или нет?». Мой персонаж, которого я играл, он изъяснялся практически исключительно матом, а тут вышел закон государственный о запрете мата на сцене, и мы с худруком, я говорю: «А как это играть?» Пьеса-то про это написана, пьеса-то умная, автор-то, царствие ему небесное, погибший в теракте в Домодедово, она ехала, летела из Лондона, где получила премию за эту пьесу. Она, пьеса, умная, философская, именно от части вот декларирующая то, что я сказал выше, что мата бояться не надо, просто надо уместно его использовать. Мы как можно больше сократили количество слов, почему-то считающихся ненормативными, но чего-то избежать просто было нельзя, потому что это тогда пьеса перестала бы существовать. И мы тогда позвали знакомых, которые были очень набожными людьми, очень строгими и очень критичными в отношении именно мата, и я когда их позвал, а потом подумал, боже, что я сделал, я пригласил людей, которые…ведь они же встанут посреди действия и уйдут при первом же…Нет, они досмотрели всё до конца, и потом, когда я робко спросил: «Ну?». Они сказали: «А что, очень даже умно. Очень даже. Нам понравилось».
R: Одобряем.
Владимир: Они одобрили, ты что, они одобрили именно тему, тему, о которой мы сейчас говорим, что не так страшен чёрт, как его малюют.
R: Нет ли у Вас ощущения, что в последнее время актёрскую профессию принижают? Зачем учиться шесть лет в институте, когда на сцене может появиться «условная» Ольга Бузова, всё там сыграть, и самое главное, что спрос на это творчество есть.
В: А вот уже и нет Бузовой-то.
R: Но это ей просто гонорар не заплатили.
В: Нет, вот её уже и нет, и спектакля её нет. Время само всё ставит на свои места и справедливость, она, такая пафосная фраза, но я с ней абсолютно согласен, справедливость всё равно восторжествует. Наш народ, особенно наш народ, ведь очень чуткий, очень понимающий что чего стоит и стоит ли вообще, всё в конечном итоге решает потребитель, я говорю о зрителе в данном контексте. Сколько не выпячивай и не предлагай зрителю дурную продукцию, неграмотную, непрофессиональную, она всё равно долго не удержится. Какой-то был у меня момент, когда я с болью отмечал, что профессиональные актёры не так нужны, как появившиеся какие-то певцы или ещё кто-то, они подменяют профессиональных актёров, но видите, что у них в конце концов ничего не получается, ничего не получается. Как сейчас всё чаще иностранцев у нас в кинематографе играют иностранцы, если он американец, так он должен быть американец, а также точно в кино и в театре, но если нужно сыграть певца, хорошо, играй певец. Я тут недавно мультфильм один озвучивал, где персонаж, он был поющий, так его в оригинале и играл на родном американском языке известный, британский правда, рок-певец, там это было уместно, хотя говорил он не очень выразительно. Я его переозвучивал по-русски может быть чуть более выразительно, а пел он, петь он будет в оригинале сам, вот и всё. Если нужен на экране или на сцене непрофессиональный человек, бога ради, пусть это будет кто угодно, но пусть он будет тем, кем он является в жизни.
Recsquare: И время, и зрители всё равно расставят всё по своим местам.
Владимир Зайцев: Конечно-конечно.
Для тех, кто хочет не только почитать, но и послушать интервью с Владимиром Зайцевым — мы выложили полную версию разговора на наш YouTube-канал.
Заказать голос диктора в Recsquare Media
Мы работаем со всеми известными дикторами. Также предлагаем записать ваш ролик на всех языках мира голосом профессионального диктора. Подберем исполнителя специально под ваш запрос: записать аудиокнигу, записать IVR, записать рекламный аудиоролик и многое другое. Четкие сроки выполнения задач, гибкие системы скидок, все возможные современные варианты оплаты.
