Актер дубляжа Сергей Чихачёв

Сергей: Не удалась ей эта профессия! Токарь на станках ЧПУ.

Алёна: Я пыталась.

Ведущая: Почти, я пыталась, у меня это одно и то же. 

Гость: Токарного, да, верно.

Ведущая: А закончили журфак. А почему?

Гость: Поступил в МГУ и пошёл на факультет журналистики, да. И учился там 12 лет.

Ведущая: Ого! Двенадцать?

Гость: Я уезжал ещё в Прагу в Карлов университет у читься на два года на факультет социальных наук. И у меня был большой перерыв. Я вернулся, образовалась там что-то разница между… Я пытался восстановиться, и разница 48 хвостов, это нереально сдать. Поэтому я дальше начал параллельно сразу работать в 93-м и учился, доучивался. А я считаю, что те, кто получил образование за 5 лет, ну что они успеют? 10-12 лет, только тогда ты как-то в науке более-менее, но  журналистика – не наука, но неважно, продвигаешься, как-то что-то, хотя бы какие-то азы.

О затягивании гаек в журналистике от создателя программы «От винта!»

Ведущая: Так-так, сейчас бы ваши хейтеры докопались, что актёрского образования у вас же нет?

Гость: Нет. О затягивании гаек в журналистике от создателя программы «От винта!»

Ведущая: Это вообще уникально. Но я ещё про это спрошу. Подождите, а про журналистику, почему вы из нее ушли? 

Гость: Я работал с 90-го журналистом, я работал с 93-го по 2009-й. Я сразу пошёл на телик, ещё я был студентом, мне было 20 лет, 93-й год. Я и нескольких моих друзей-коллег попали на работу к Дмитрию Вениаминовичу Захарову. Это бывший ведущий программы «Взгляд». Огромная величина в телевизионном мире: интеллектуал, умница, это такая была очень сильная, очень мощная фигура, замечательный человек. И начал работать у него. И я работал там, ты когда на телике, ты меняешь все профессии, ты делаешь всё. Ты начинаешь работать редактором и пишешь тайм-коды, расписываешь бессмысленно, тогда были бетакамы, линеек не было, компьютерных монтажек, расписываешь коды. Ты бегаешь носишь, не знаю, тексты ведущим, такой редактор – прислуга за всё. В принципе и кофе, наверное, тогда несли. А потом корреспондент! Ты начинаешь делать какие-то «корреспондентки», пишешь какие-то стендапы. И этот стендап попадает в эфир, это абсолютный прорыв, то есть там, слушайте, 93-й год, это ЦТ – была такая аббревиатура – Центральное телевидение. То есть телик – это где-то боги делают, понимаете. Александр Бовин сидит на международной панораме, рассказывает, значит, как скверно все живут. Или комментатор Владимир Маслаченко. Это небожители! И тут внезапно между Бовиным и Маслаченко врезаешься ты. Я был в два раза худее и: «Сегодня там-то…» – стендап. И это прямо прорыв, такая штука. И я был телеведущим, я вел программу «Автомиг». Потом мы с коллегами начали делать программу «От винта».  Короче, ты делаешь, ты такая прислуга за все. Человек, который отработал на телике сколько-то лет, он умеет всё. Его можно не то что «заставить делать, он может делать всё что угодно.  У нас бывали случаи часто, телик – это большой бардак, когда, не знаю, я приходил, была программа «Автомиг», ты приходишь на съёмку, и вот что-то никого нет, ну как-то все опаздывают. А это надо снять, и мы выходили день в день, вечерний эфир, условно, днём снимали, снимали в коридорах на ВГТРК, 5-я улица Ямского поля, тогда это было РТР (Российское телевидение), просто вешали хромакей. Ну вот никого нет, а я пришёл. Я привёз с собой комплект ТЖК, кстати в своей же машине. Но никого нет! Ладно, вешаешь себе этот «хромак», смотришь никого нет, время-то идёт, как-то люди опаздывают. Мобильных же тоже нет, ты не выяснишь, где люди. Ну хорошо, ну поставил сам себе камеру на штатив, включил, там в принципе точки одни и те же всегда, камера стационарная, не движется. Ну поставил камеру, что-то опять никого – ни оператора, ни гримера, никого. Ну пошел к девкам в бухгалтерию, взял этот самый. Девчонки, помогите! Значит они тебя намазали, чтобы у тебя был более-менее ровный хобот. Никого нет. Думаешь: «ну и хер с вами»! Включил камеру, сел, всё рассказал, выключил камеру. Эти раздолбаи приехали, наругался на них. Но ты в принципе сделал всю работу. Да, это очень простенькая такая ремесленническая штука, но ты сделал всё и за гример а, и за «светика», высветил себе этот задник, себя высветил. Поэтому там дальше внутри телика – это последовательная такая трансформация, ты просто начинаешь делать… Сценарий – давайте! Если у тебя получается, сразу поехали писать сценарий, хорошо.  Когда делали «От винта», там у меня единственного была возможность это порежиссировать. Потому что нас было трое: Антон Зайцев и ведущий Боря Репетур – они в кадре, третий я, и раз я за кадром, еще и режиссирую. И встал – и понеслась. Так что это трансформация последовательная.  И, возвращаясь к вопросу, ушел я, потому что с 2000 года на телике начали затягивать гайки, вообще везде в стране, в средствах массовой информации и в том числе на телевидении. Творческой свободы там становилось все меньше и меньше. Как мне казалось тогда, я ушел в 2009-м, её там категорически, катастрофически не осталось. Как показывает практика нашего сегодняшнего дня это были весьма «вегетарианские» времена. Значит, когда у тебя нет никакой личной свободы в творчестве, заметим, я не занимался политикой, последние лет семь я был главным редактором программы «Синемания», наше творчество касалось кино, творчества. И когда мне как главному редактору звонят из редакции и говорят: «Значит смотрите, – там шла очередная война в Чечне, какая по счёту, Вторая чеченская. – Смотрите, вышел такой фильм, действие происходит в Чечне. Слово Чечня употреблять нельзя. Поняли?» Я говорю: «Погодите, то есть мы говорим, мы рассказываем про кино. Про кино можно? – Можно. – Но там вот Грозный. – Можно. А Чечня нельзя». Это старая шутка, Катаев шутил: «Петров, мы находимся в городе Одесса на берегу н-ского моря». Ну вот таких микроэпизодиков их много-много, и я на каком-то этапе ушел, потому что ты там дальше ничего создавать не можешь, ты утыкаешься в какой-то потолок. Притом, что я не занимался общественно-политическим вещанием, я не сталкивался как-то с политикой, не было такого, что меня гнобили по ней, это касалось простых проявлений, просто любой росточек чего угодно, не обязательно касается меня, касается и всех моих коллег, который куда-то пытался пробиться, его тут же прихлопывали как-то плитой. И прихлопнули окончательно, нет у нас больше никакой журналистки. Вот я и свалил. О хобби, превратившемся в дело всей жизни

О хобби, превратившемся в дело всей жизни

Минчук: А когда вы оставили журналистику, вы уже занимались дубляжом, правильно?

Чихачёв: Да, для меня это было хобби. Я это делал, просто потому что мне это очень нравилось и нравится мне это до сих пор. И это было хобби, все знали, что я езжу просто в свободное время. То есть, когда мне звонили ассистенты или режиссеры и спрашивали, я всегда говорил: могу или не могу. Если не могу, то на меня нельзя было положиться в этом смысле, знали, что у меня есть основная профессия. А когда я ушел, я просто всех обзвонил и сказал: народ, я есть, теперь это основная работа, зовите меня, день, ночь, в любое время я готов. Но первые месяцы были страшные, потому что я помню первый, это январь какого-то там, десятого-девятого года, я только ушёл, то есть у меня первый месяц, когда нет зарплаты, ты как-то что наозвучивал себе, то и наозвучивал. Я помню, что я заработал, тогда сакральная величина была 1000 долларов, типа 30000 руб по тому курсу, 26 000. Я помню, что я не заработал эти 30000 за месяц, заработал 25. А у меня семья, у меня ребёнок, и как бы я сижу и это было как-то не очень… Но потом потихонечку с увеличением таких оборотов все стало лучше, лучше, и в общем я как-то в профессию вошел вполне себе уже полноценно, уже не как хоббист, не как человек, который занимается этим для души, а просто для меня это стал основной заработок на многие годы по сегодняшний день.  Почему журналистике и актерскому мастерству нельзя научить.

Ведущая: А вам образование журналиста как-то помогает продвигаться в дубляже? Вы используете свои какие-то навыки оттуда? 

Чихачёв: Нет, образование журналиста – это такая же странная штука, как образование актера. Нельзя научить человека быть журналистом, нельзя научить человека быть актёром, если он к этому не склонен. Главная задача факультетов журналистики, например, профессуры – это максимально нагрузить человека книгами, чтением, заставить его читать невероятное количество литературы. Мы читали всё, начиная с антички, с античной литературы, древнерусской литературы, потом вся европейская средневековая, потом с 18-го века, все невозможные эти – Ломоносов, Державин, Сумароков, их нельзя читать, они 300 или 250 лет назад писали совершенно другим языком. Тебя нагружают огромным количеством информации и чуть-чуть показывают, можно назвать это основой мастерства, они довольно быстро меняются в журналистике. Ну хорошо, тем не менее о каких-то нормах профессии тебе тоже рассказывают. Но дальше тебя выпустили, у тебя диплом, если ты умеешь писать, ты будешь писать, если тебе интересно это дело. Или разговаривать, если это интервью. Если ты не умеешь этого делать, ты не будешь это делать, как бы тебя ни учили. Это касается актёров. Если взяли человека, сколько, Алёна Константиновна, у вас с курса было народа, кто не работает актёром? При том, что есть отбор, творческий конкурс. И там, и там это очень похожие штуки. Бывают люди, кто попал, по творческому конкурсу прошёл, дальше учится, но как-то нет. Но его научили так! Он был, он сыграл диплом, но дальше он не играет, не работает, всё то же самое. Поэтому да никак не помогает мне это, никак это не влияет. Это как общее образование вот и всё.

Ведущая: А вот вы сказали: если ты умеешь говорить, то ты говоришь. А у вас была какая-то речевая техника? Ведь не секрет же, что для того, чтобы озвучивать кино, должна быть дикция, должен быть голос. Где вы это все взяли?

Гость: Голос от мамы с папой. Большое им спасибо. Они оба скончались, но я успел поблагодарить их при жизни. Значит голос от мамы с папой. С тембром, там, вы знаете, ничего с этим не сделать, какой-то у тебя тембр есть, ты не можешь из баса превратиться в тенора. Шок-контент или «связки-шоу»: Чихачёв не занимался ни тембром, ни дикцией и стал известнейшим актером озвучки. Оказывается, дело не в модных курсах постановки голоса, а в таланте?  «Голос нельзя поставить… что дано, то дано»!

Шок-контент или «связки-шоу»: Чихачёв не занимался ни тембром, ни дикцией и стал известнейшим актером озвучки.

Алёна: То есть вы не занимались никогда?

Сергей: Никогда ничем не занимался.

Ведущая: И дикцией тоже не занимались?

Гость: И дикцией я не занимался. Это то, что я просто делаю. Слушайте, я читал, я когда был маленький в детском саду, я рано научился читать, там года что-то в 3- в 4 меня научили, и я садился, мне там было сколько, лет 5-6, у меня воспитатели уходили, сажали, я читал книжки группе. Просто это было удобно, я и так читаю, вроде как у нас мероприятие, а воспитатели куда-нибудь там курить. Ничего я не делал, нет. Голос нельзя поставить, тембр как есть, точнее так, его можно дошлифовать, но то, что дано, то дано, ты ничего с ним не сделаешь. С дикцией то же самое, дикция какая есть. Я использую всякие разминочные техники. В свое время старший коллега, мастер Александр Борисович Новиков рассказал мне про артикуляр, и я взял у него набор упражнений, которые позволяют тебе размять весь речевой аппарат и настроить звукоизвлечение. Но если я работаю каждый день, то у меня каждый день оно само происходит, мне дополнительно не нужно заниматься. Когда какой-то перерыв, ты в отпуск уехал, какие-то праздники были, болел и какое-то время не работал, но у меня давно такого не было, что я не работаю больше одного дня или двух дней. Тогда, да, я этот артикуляр беру, но нет, специально не занимался, нет. Само, все само. Подсматривать и подслушивать нехорошо. Но только не в дубляже.

Почему журналистике и актерскому мастерству нельзя научить

Ведущая: В одном из интервью вы назвали себя самоучкой. То же самое касается в принципе процесса звучания, или может быть у вас есть какие-то наставники в дубляже, которые вас буквально учили? Вот вы же меня когда-то учили озвучивать кино, я к вам пришла зелёной. У вас был?

Гость: Я учился у всех, я подсматривал за всеми. У меня нет никакого наставника, как принято в театральном училище, когда есть условно мастер курса, и ты у него учишься, такого не было. Но я с вот такими ушами слушал всех. Я слушал, что от меня хотят режиссеры, и я учился у тех режиссеров, кто мог показывать, объяснять и показывать, а таких, к счастью, было много. Я учился у старших коллег, просто слушая, как они работают и в студии. Но мы в студиях мало же пересекаемся, обычно если ты пораньше приехал, ты слышишь. Приехал ты раньше на 15–20  минут и не мешаешься, там есть воздух в студии, что тоже не везде, ты будешь слушать, как работает коллега. Это я делал.

Подсматривать и подслушивать нехорошо. Но только не в дубляже

Коротко про лучшую музыкальную библиотеку музыки Recsquare music

Ведущая: Друзья, в базе Recsquare только профессиональные актеры. Если вам нужно озвучить какой-либо проект, наши продюсеры с радостью помогут вам подобрать артиста, организовать запись и монтаж звука. Мы делаем нашу работу быстро и качественно. И мы продолжаем подкаст с Сергеем Чихачёвым. Сергей, давайте добавим изюма в наш подкастовый кекс. Нет, не этот! Другой! Этот все-таки будет закадровым изюмом. Ваши поклонники и я тоже в том числе в первую очередь вас узнают,

Как попасть в дубляж? О том, как гостю пишут соискатели.

Продолжение подкаста «Про озвучку» от Recsquare