Актер дубляжа Иван Литвинов
Превосходный чтец Иван Литвинов – один из самых популярных и, надеемся, любимых голосов современности. У него за плечами огромный опыт работы по озвучиванию аудиокниг. Также у диктора в послужном списке сотни работ по озвучиванию компьютерных игр, сериалов, анимации. Мы записали с ним выпуск подкаста «PRO ОЗВУЧКУ». Смотрите видеоверсию интервью с ИВАНОМ ЛИТВИНОВЫМ. Ниже вы найдете беседу агентства РЕКСКВЕР с Иваном в текстовом формате. Наслаждайтесь!
Ведущий Петр Сафрошкин, «Рексквер»: Иван, с ходу немножко веселеньких вопросов. В одном из интервью я увидел высказывание, что без трех обязательных качеств чтеца ничего приличного в нашем жанре произойти не может. Одно из этих качеств – развитый интеллект. Сейчас опасно вообще кого-то дискриминировать в наше время, но я все-таки спрошу. Если человек откровенно тупой и за жизнь прочитал всего два произведения – это «Цитрусовый освежитель» и «Малиновый еще какой-то освежитель», то что? Он никогда не сможет свою книгу записать?
Гость, Иван Литвинов: Свою книгу он должен сначала написать. Что он сможет написать, если у него такой глубокий интеллектуальный багаж? Я не знаю, но, видимо, соответственно своему опыту и таланту, то, что он напишет, то в соответствующем образе с соответствующим качеством и прочтет. Я писал тут на одной студии. Фамилию не буду называть, но замечательная же история. С картины «Тайная вечеря», висящей в доме у одного олигарха, сходит Иуда и начинает, значит, грузить этого олигарха, учить его жизни, как стать президентом. И роман называется «Мисия» через «и», с одним «с». Это пришел автор, заплатил денег студии: «Хочу свою книжку».
О диванных хейтерах
Петр: Лучше когда деньги есть, чем когда их нет. Тут, в ютьюбе, я смотрю, вы достаточно активно общаетесь с комментаторами и отвечаете на разные мнения.
Иван: Я не очень активно как раз стараюсь это делать. Я пишу: «Спасибо». Или оставляю какую-то ссылку, если просят.
Петр: А однажды вы написали одному из хейтеров: «Ну порази нас талантом, диванный Гомер»!
Иван: Всегда хейтерам говорю одно: «Понимаете, чтобы конструктивно критиковать, надо находиться или на одном уровне с человеком, или быть выше его по уровню». Просто по опыту, находясь в одной профессии с ним. А диванный хейтер не обладает, как правило, вообще никакой профессией. Они просто сидят и свои комплексы, понимаете, стимулируют посредством клавиатуры и тактильного восприятия. Поэтому я всегда говорю: «Порази талантом. Садись. Начитывай. При технических возможностях современных нет предела совершенству».
Петр: Бесят ли Ивана Литвинова диванные хейтеры?
Иван: Плевать на них хотел. Я как-то говорил, что дело в том, что обратная связь – это не самая необходимая вещь в современном мире. Об этом писал Александр Сергеевич, а он, соответственно, перефразировал латинских классиков. А всё, что пишут эти самые фанаты комментов, ну, так это же надо им, не мне, не тем, с кем я работаю, не коллегам, не друзьям. Это надо им. И вот пусть они этим занимаются. Меня это не касается.
Петр: Подавляющему большинству людей, на мой взгляд, не нравится звук своего голоса.
Иван: Это физика!
Петр: Иван Литвинов балдеет от своего голоса?
Иван: Господи, Боже мой… Когда вот только на радио в одиннадцатом классе начал работать – это была такая катастрофа. И совсем другой был голос. Но дело не в этом, а в том, что звуки собственного голоса вызывают панику. Особенно в пубертатном периоде жизни.
Ведущий Петр Сафрошкин, «Рексквер»: Ну и одно из объяснений говорит, что это особенность строения барабанной перепонки среднего уха и отраженного звука.
Иван Литвинов: Об этом лучше спросить у Кирилла Радцига. Вот он любит погружаться в такие научные аспекты нашей деятельности. Как-то он меня подвозил домой. Я столько всего интересного узнал, как будто на лекции побывал. Дело в том, что когда в самодеятельности или где-то в школьном спектакле ты впервые выходишь на сцену, то не знаешь, куда что девать. Ой, оказывается, у меня еще две ноги есть! А их куда? Это снятие зажимов и так далее. Это раскрепощение. И в результате, если ты этой профессией занимаешься, это просто уходит. Это как машина: сначала водишь, повернуть повернул, а поворотники не включил. Правда, сейчас таких много. А потом это уже становится частью твой физиологии.
Петр: Вспомнилась сетевая шутка, мол, двадцать лет езжу по дорогам, ни разу еще не видел BMW с работающими поворотниками.
Иван: Да, мы всегда тоже с женой говорим, что в комплектацию не входят.
Зачем слушать себя и почему без этого в чтении никак?
Петр: Если мы учимся читать, делаем первые шаги, очевидно, нам нужно отслушивать то, что мы сделали, это оценивать и привыкать к звукам своего голоса?
Иван: По первости – безусловно. Надо заставлять себя. Вот если бы я сейчас преподавал, я бы так и сказал, что обязательно: отчитал, а потом сел и слушай, и слушай. И в наушниках, и с мониторов тоже - разное восприятие из колонок.
Петр: Я часто сталкиваюсь с таким мнением, что себя слушать невозможно. Что можно сказать в ответ человеку?
Иван: До тех пор, пока себя слушать невозможно, ты не в профессии. Если ты не воспринимаешь звук своего голоса как творческий инструмент, вот как лопату у землекопа – это же то же самое. Твой речевой аппарат – это твой инструмент профессиональный. Пока ты его не воспринимаешь положительно и конструктивно, то значит ты не владеешь какими–то азами профессии.
Разбираемся в терминологии (актер, диктор, чтец)
Петр: Чтец, диктор, актер озвучания, актер дубляжа – кто как может именовать себя? Кто как хочет или есть все-таки определенные правила?
Гость, Иван Литвинов: Все-таки, чтобы называться актером, надо иметь диплом соответствующего учебного заведения. А дальше – это все-таки жанры. Чтец – это тот, кто читает книгу. Им может быть кто угодно. Тут наличие корочки не предполагается. Вот актер дубляжа, актер озвучивания, актер закадра – это все уже жанровый вопрос. Но это уже сужение профессиональных рамок. Есть филармонический чтец – это человек, который вот в той же библиотеке или на какой-то другой площадке, в каких-то залах читает один, находясь наедине со слушателями.
Петр: И таким людям в определенный момент присваивают звание «мастер художественного слова».
Иван: Да, там есть категории. Как разряды. Вот 15-16 категория – это «мастер художественного слова». Потом уже заслуженный артист. Это в трудовой книжке пишется, ничего такого.
О том, как радио привело выходца из легендарной актерской династии в сферу озвучивания
Петр: У человека из актерской династии, наверное, не так много вариантов из нее выбраться, и как мы видим, вам это не особо удалось. Но были какие-то демарши? Была ли попытка все-таки свалить куда-то в другую стезю?
Иван: По молодости, конечно, были. У меня был приятель, он и сейчас есть. Мы сидели за одной партой, он тоже из династии. Из журналистской. Он сказал: «Что-то мне тут скучно, давай со мной». Мы пошли в школу юных журналистов. Я попал и на радио, и в газетах публиковался, и так далее. Его зовут Василий Александрович Воропаев, руководитель отдела пресс-службы Совета Федерации.
Ведущий Петр Сафрошкин, «Рексквер»: То есть когда вы говорите, что вы с одиннадцатого класса на радио, это не фигура речи?
Иван Литвинов: Это не фигура речи. Это была производственная необходимость. Чтобы поступать на журфак, надо было обладать публикациями. И когда мы пришли в школу юного журналиста – нам там Игорь Попов помогал делать какие-то шаги в «Аргументах и фактах», «Молодом» и так далее. Параллельно еще Васька пошел на международную журналистику. А меня интересовало больше радио и телевидение, ну, генетически, да? Поэтому я пошел на радио. На «Радио России». Я ходил с микрофончиком. И какие-то там интервьюшки писал. Это засчитывалось как публикации. И мне выдали листочек А4 с печатью и подписью, этого хватило, чтобы предоставить во вступительную комиссию.
Петр: Тогда вы впервые поняли, что человек без бумажки – это не человек, а букашка.
Иван: Конечно, с тех пор всю жизнь бумажками и занимаюсь.
О том, где взять опыт
Петр: Человек, который с одиннадцатого класса работает на радио, наверное, не так остро столкнулся с проблемой первых шагов и получения первого опыта. Но вы говорите в интервью, что взрослый человек повышает свой уровень практически одним способом. Этот способ называется опыт. Люди не из актерской династии могут сейчас поцокать языками осуждающе. Это же такой замкнутый круг: чтобы попасть куда-то на работу, нужен опыт. А какой опыт можно получить без опыта работы в сфере?
Иван: Послушайте, ну в театральные вузы разве берут только тех, кто из актерской семьи, что ли? В специальные учебные заведения берут людей, которые с точки зрения педагогов имеют право учиться этой профессии. И есть смысл их учить профессии. Тут должны некоторые качества присутствовать. Например, раньше было такое речевое отделение. Его давно нет, с пятидесятых годов. На речевое отделение человека с заиканием бы не взяли. Хотя сейчас уже и актеры могут позволить себе не выговаривать какие-то буквы. Поскольку я сам леченый «заика» – я знаю, о чем говорю.
Как читать книги вслух
Петр: Какой первый опыт может получить человек, который хочет что-то озвучить? Очевидно, что это, видимо, чтение для себя, чтение в стол? Мы сейчас говорим о непрофессиональных чтецах.
Иван: Ну, какой опыт? Тут мне знакомая педагогиня позвонила, говорит, слушай, у меня на первом курсе мальчик такой интересный, он из далекой провинции, так в озвучку хочет. У него уже есть какой-то опыт, он у себя там что-то начитывал. Мальчику восемнадцать лет, но так стремится, так хочет. Я говорю, давай мой телефон, сейчас я послушаю. Что я ему сказал? Поскольку он чистый лист, только начал учиться в театральном, в ГИТИСе, то есть он еще ни в зуб ногой, ничего толком не знает. Вот я говорю: «Лапочка, запоминай. Ты должен делать единственную вещь: ты должен читать двадцать шесть часов в сутки, двенадцать дней в неделю. Вот на горшке ты сидишь, в метро ты едешь, на перемене между лекциями. Если лекция скучная – делай это под партой. С гаджета, с бумаги. Художественная это литература, философская, историческая. Читай как проклятый! И тогда через год-два талант раскроется, как цветок».
Ведущий Петр Сафрошкин, «Рексквер»: Но мы же говорим про чтение вслух, не просто про чтение.
Иван: Как прочесть грамотно книгу вслух? Научиться читать про себя. Как проехать двести километров по убитой дороге в темноте и без фонарей? Ты должен просто тупо уметь водить машину много лет. Вот умение водить машину, а не получение прав, вот это и есть бесконечный тренинг. Дома можно читать самому себе вслух, просто, чтобы у тебя губы привыкали к этому бесконечному полосканию во рту языка. Да, это необходимая вещь. Это как балетный станок. В восемь утра встал, умылся – и «ноги вверх».
Чьи советы следует слушать
Петр: Какая обратная связь для людей, делающих первые шаги, может быть полезна, какая вредна? Если ты что-то начитал и дал послушать своим дружбанам, не факт, что это будет полезно. Кому это давать послушать, чтобы оценили, дали советы? Искать мастеров, обращаться на студии, к режиссерам, если есть такие среди знакомых?
Иван: Во-первых, надо, конечно, себя слушать – обязательно себя всегда слушать. Если человек чувствует, что у него получается, хороший тембр голоса, конечно, надо пытаться выйти на хоть какой-то профессиональный или полупрофессиональный уровень. Это возможно, это не сложно делается в нынешнее время. Существуют площадки: «Сторител», «Литрес: чтец». Да и многие издательства работают с непрофессионалами, им же это выгодно. Вы поймите, что непрофессиональный чтец получает ощутимо меньше, чем профессиональный. Я в этом плане совершенно спокойно говорю, что я не боюсь конкуренции. Ну, как и все те, кто десятилетиями в профессии, тут нет ее. Поэтому, конечно, надо пытаться выходить на какой-то уровень, чтобы тебя еще там подучили. Чтобы была возможность задать вопрос, на который твои дружбаны тебе не ответят. Ну, есть какие-то технические, какие-то творческие, даже чисто философские. Философия труда же есть понятие, да? Я думаю, есть какие-то вопросы, ответ на которые не всегда приходит сам. Он просто может быть не очевиден тебе, хотя он очевиден другому. Конечно, есть масса курсов, не хочется все огульно охаивать. Но есть просто чистая коммерция. Я всегда удивляюсь, если имен преподавателей таких курсов ни разу не слышал, это, наверное, все-таки странно. А если, допустим, не слышал их Владимир Левашев, который меня еще почти на тридцать лет старше. Или Илья Ефимович Прудовский, который старше Владимира Левашева.
Петр: Сегодня же популярность и успех определяется не тем, знает ли педагога Литвинов и Левашев. А тем, есть у тебя сайт, есть у тебя соцсеть какая или нет.
Иван: Это вопрос продвижения и маркетинга, но дело в том, что вопрос популярности, он к профессионализму и качеству уже не имеет отношения.
О литературе, которая помогает развивать навыки чтения
Петр: Итак, второе качество, без которого, по вашему мнению, невозможно ничего дельного сделать в профессии чтеца – это, безусловно, начитанность. Без нее никак. Но все-таки кого вы рекомендуете читать? Допустим, из классиков и современных? Ну так, чтобы желваки не ходили по щекам, и зубы не скрипели.
Иван: Читать надо в первую очередь классику. Именно русскую, не переводную, именно русскую классику XIX века. И чем больше, тем лучше. Потому что там структура речи и мышления максимально как раз заточена под чтение вслух. Вы поймите, я все время говорю, что наш жанр – это одна из древнейших профессий. До того, как появилась письменность, сидели люди у костра и истории рассказывали. Собственно, это уже аудиокнига. То есть способ передачи информации. Вот как речь членораздельная появилась, так появилось понятие первичной аудиокниги. Поэтому именно русская классика XIX века – это квинтэссенция того, что можно сделать словом и языком. Потому что поймите: журналов было мало, книги стоили дорого, но масса же была салонного чтения. Это был способ времяпрепровождения – все читали вслух. Мелодекламация появилась еще раньше, ходили за барыньками, читали им вслух: «Звезда пленительного счастья…». То есть это распространенная культура.
Ведущий Петр Сафрошкин, «Рексквер»: А сейчас голосовые сообщения барынькам отправляют.
Иван: Сейчас искусственный интеллект уже говорит. Ну и что? Одно другому не мешает.
Топ любимых авторов Литвинова
Петр: Все-таки тройку можно назвать какую-то? Ну, Чехов, наверное, войдет туда, однозначно? Люди любят прямые рекомендации.
Иван: Это кому что нравится, но если люди любят прямые рекомендации, то, допустим, я люблю больше всего Аксакова, Достоевского, Гоголя, Лескова. Вот так вот, не тройка, четверка. Нет, я люблю и Чехова, и Тургенева, но вот эти мне лично более близки. Хотя они сложнее, наверное, чем, допустим, Лев Николаевич в «ротовом исполнении». Достоевский посложнее, Лесков тоже такой с «загибами», а Аксаков – это начало русской классической традиции.
Петр: Если мы говорим про человека, который делает первые шаги и хочет что-то озвучивать, и хочет делать все более профессионально, то наслушанность важна в той же мере, как и начитанность?
Иван: Я думаю, что да. Ну, тут я в философию труда особо не вдавался, но я могу просто судить по себе. Так случилось, что у меня магнитофон появился в одиннадцатом классе. Ну, потому что дед и мать всю жизнь занимались тем же, чем сейчас я. Была радиола и была пластинка. Деду плеер подарил Олег Табаков на восьмидесятилетие. Самые первые кассеты. Никто их даже не слушал еще тогда. И я жил с пластинками. То есть я в школу проспался с утра, была сказка «Приключения зайца с чудесными ушами». Я точно помню. Моя мама там Лису играла. Я все детство слушал, слушал, слушал наш великолепный отечественный радиотеатр. Но я привык к этому с детства. Не у всех была такая возможность.
С кого брать пример
Петр: Опять же, к прямым рекомендациям. Тогда «Гостелерадио», очевидно, отвечало за марку, не выпускало бреда. Сейчас с этим сложнее. Но кого слушать из классиков? И современников. Ну, Гердт приходит, конечно, на ум, Смоктуновский.
Гость, Иван Литвинов: Ну, что касается «Гостелерадио», то слушать надо весь советский фонд Радиоспектакля. Все есть в интернете. Я помню, скачивал по двадцать гигабайтов советских радиоспектаклей, понимаете? А один спектакль – это максимум гигабайт. То есть это не проблема, надо просто интересоваться.
Читать с листа или готовиться к чтению?
Петр: Вы репетируйте заранее?
Иван: Нет.
Петр: С учетом проектов, которые у вас есть, вы вообще знаете сюжет книги и что там будет происходить до того, как сядете к микрофону?
Иван: Если классика, то 95%, что я ее уже читал. Но много же и новья идет. Много жанровой литературы. Но это же твоя работа. Ты не можешь записывать только то, что тебе нравится. Нет. Готовиться к этому я уже смысла никакого не вижу. Во-первых, я технически подготовлен уже, я не спотыкаюсь на незнакомых буквах. Я понимаю, что такое знаки препинания, как вести логику мысли. Вот когда тексты не подготовлены, с орфографическими и (самое страшное) с синтаксическими ошибками, тут я, конечно, могу ошибиться. Но это же потом вырезается. Но на канале у меня на ютьюбе можно посмотреть такие вещи. Нет, готовиться надо к самому факту прочтения. Мне так интереснее. У меня рождаются какие-то нештампованные новые персонажи, то, как я их вижу. Потом я вместе со слушателем и зрителем поражаюсь и сюжетным поворотам каким-то. Это вызывает какую-никакую заинтересованность в том, что ты делаешь.
О технике речи
Петр: Один из моментов, которые, страшно сказать, отталкивают людей, которые мыслят себе вход в новую профессию – это техника речи. Оказывается, ей нужно заниматься не день и неделю. А вот вы сколько занимаетесь техникой речи?
Иван: Вот то, что мы с вами сейчас вслух говорим, вот для меня это уже техника речи. Ну, потому что я артикулирую правильно, четко и так далее. Техникой речи необходимо заниматься, пока ее в институте преподают. И до 30-35 лет, ты должен эти знания периодически освежать, чтобы это было в навыках мышечных. Еще сейчас учат расслаблению, но это минимум полгода, потому что приходят как Буратино. Но я никого не хочу обидеть, люди все сейчас такие: вот ты носил десять лет лямку рюкзака в школу, и все, вот эти зажимы от сумки уже надо снимать, чтобы плечи освободить. Что у вокалистов, что у актеров драматических – всем надо снимать зажим. Потому что зажим влияет на все: и на связки, и тембр голоса меняется. Так что надо учиться расслаблению, надо учиться переводу из одного резонатора в другой резонатор. Вот этим надо заниматься. И есть методички, есть курсы.
Петр: Самый простой способ, к которому многие, я думаю, прибегают в своих поисках, это что-то скачать из интернета.
Иван: Марину Ливанову, царствие небесное, вот ее полно в интернете, ее можно смотреть. Это уж точно не повредит.
Как заразить слушателя собой и читать в свое удовольствие
Петр: Есть такое понятие, как актерская заразительность. Если сюжет и контент книги что-то из собя представляет, можно понять, чем там можно заразиться, ведь чтобы заразить зрителя, нужно заразиться самому. А если ты читаешь такую книгу, где практически ничего нет? Что может сделать чтец для того, чтобы хоть что-то из этого взять?
Иван: Всё по Станиславскому, у него есть такое понятие «манок». Надо себе придумывать какую-нибудь… фигню несуществующую. Есть у меня серия книжек фэнтезийных. Графомань абсолютная, там ходульные совершенно персонажи, сюжетные повороты. Я еще за тридцать страниц до конца знаю, что там будет, это как плохой детектив смотреть. В жизни бы не то, что не купил книжку, глаз бы не упал. Детям бы запретил! А у меня потом звукорежиссер спрашивает: «Ваня, почему у тебя половина персонажей идиоты?». А я отвечаю, что это так написали, что они какие-то неадекватные получились. А значит я себя их неадекватностью развлекаю. Мне будет интересно – будет интересно слушателю! И ни один автор мне не сказал: «А я не так видел!». Вот этого я не слышал. А уж как благодарно издательство, если вдруг эта книжка станет продаваться всерьез. А это именно благодаря мультяшности этих персонажей достигается очень часто, потому что мы понимаем, кто это слушает. Там подростки. Не всегда благополучные. Им так проще. И мне так проще. Видите совпадение. Это контакт, конечно.
Петр: Но мне интересны прямые рекомендации для слушателей. Вот есть какой-то герой. Ну, что ему можно придумать, если он скушен? Цвет одежды, цвет кожи и его взаимоотношения с кем-то?
Гость, Иван Литвинов: Ну, цвет одежды и кожи нет. Мы же не будем дописывать. Здесь все очень просто. Вот, допустим, эти попаданцы – их же пишут по определенным схемам. Всегда есть недалекий Брюс Уиллис. Я к Брюсу Уиллису отношусь хорошо. Но это образ такой. Недалекий герой, который вечно спасает мир. И таких образов много. Но можно с ними играть, придумывать что–то нестандартное, смешное. Фантазировать. И фантазировать с тобой потом начнет слушатель! Книжка для него из плоской превращается в 3Д. Вот это понятие оперирования фантазией – это оживление персонажей. Это не значит, что каждый со мной будет согласен. Кто-то скажет, что я фигню какую-то записал, что я урод и бездарь. И на здоровье. Есть такое мнение. У меня другое. Вот когда другого мнения больше – значит все в порядке.
Нет начитанности и опыта, всё пропало?
Петр: А если нет начитанности и опыта, то, наверное, все-таки креативить и что-то придумывать нужно аккуратно?
Иван: Именно так. А еще надо брать литературу попроще. Попаданцы – они как жанр просты, как 3 копейки. Попаданцы – это и Кир Булычев, и, извините, Марк Твен «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура». Вот такого уровня литературу брать не надо. Надо брать что-нибудь попроще из современных. Это не проблема. А потом надо уметь вот эти голоса прорабатывать. Надо думать, какой персонаж, чтобы он не выглядел утрировано. Чтобы чувствовался характер, а не просто, что вы кривляетесь. Этим надо заниматься, тренироваться.
Петр: Когда чтец у микрофона, кто для него главный в связке автор-исполнитель-читатель? То есть он о ком постоянно думает, на кого работает?
Иван: Я всегда говорю, что есть разные логики существования в профессии, вот моя логика – это быть внутри книги. Ни о чем другом я не думаю. Я внутри нее. Вот со мной происходит то, что происходит сейчас там. Это как когда ты читаешь книгу интересную, то ты погружаешься… и все. Там может чайник сгореть, не знаю, пожар начаться. Я один раз что-то читал на дипломном спектакле и на сцену не вышел. Хорошо, что там пройти надо было из кулисы в кулису, а я зачитался за кулисами, сидя прямо на стульчике. То есть надо быть внутри книги. Авторское влияние на текст заканчивается словом «конец». Дальше книга автору не принадлежит. Это мое личное мнение. Нет, ну если он сам ее ставит, сам ее начитывает – это его личное дело. Но если она пошла ко мне в производство, то все, автор уже не может мне ничего навязать. Дальше я сам, вот как я вижу, так я и читаю. Мое мнение может не совпадать с авторским, мое мнение может не совпадать с мнением редакции. Мое мнение может не совпадать с мнением какой-то части публики. Но это мое личное дело. Все, эта книга уже моя личная. Другой читает глазами, ртом, слушает. Это уже его личное. Наш жанр предполагает, как и театр, какое-то навязывание. Потому что образы создавал сначала автор, а теперь уже я. Я актер, транслятор, интерпретатор. Если ты читаешь сам, ты этим занимаешься сам. Наш жанр предполагает меньшую свободу для восприятия, для «восприяторов», но кино еще меньше.
О задачах при чтении нон-фикшн и деловой литературы
Петр: Завершая тему заразительности и того, что мы передаем зрителю, слушателю, хочу понять, а если это нон-фикшн, если это сложная научная литература, деловая. Чем там можно заразить? Вот ты читаешь про химические процессы, сложные углеводороды.
Иван: А есть ли задача в этом, понимаете? Бизнес литературы я много читал в свое время, сейчас не так часто предлагают. Она же смотря как написана. Я кучу книг перечитал, штук 30–40. И подряд причем! Там был какой-то пул заказов. Вот я читал, читал, читал одно и то же. Вот там, когда от первого лица, – всё, никаких проблем. Ты – сам этот чувак и есть. Если он с юмором пишет, это легко. А если, допустим, химические формулы, то тут нет задачи заразительности какой-то. Это просто учебный процесс. И ты просто это читаешь. Надо просто спокойно и максимально доходчиво (это значит не быстро, прежде всего) объяснить конкретную логику фразы. Даже если ты ее сам не понимаешь. Я бы, например, если б химию читал, я б ничего не понял.
Петр: Для хорошего профессионала какое количество ошибок допустимо? На страницу, на час времени.
Иван: Совершенно произвольно. Я вот сейчас шестидесятичасовой роман читал. Но там Япония аж 1600 года. Там всё на японском.
Петр: То есть на переводчике даже сэкономили, отдали вам?
Иван: Нет-нет, огромная же работа проделывается редактором предварительно, присылается вот такая пачка листов с ударениями! Но я же не всегда могу подсматривать в ударения. Вот если бы я глядел и читал, то во-первых, это технический брак, листочек А4 когда шуршит. А во-вторых, когда мне за сюжетом-то смотреть, если я вот этой фигней буду заниматься? Поэтому я для себя решил, что тут так лучше: в правках потом пришлют, отслушаю, исправлю, чем я буду сейчас ловить сам себя на каждой строчке.
О КПД, курении и умении «читать монтажно»
Петр: Но если мы возьмем «сферического коня в вакууме» – какую-то современную художественную литературу средней сложности, то час готовой книги вы за сколько запишете?
Гость, Иван Литвинов: Где-то час и пять минут. Если простая литература. Час и десять минут, если сложная.
Петр: То есть, проще говоря, пять минут на какие-то помарки.
Иван: Примерно так. Плюс, я очень долго курю в перерывах. Особенно если мы с Володей Левашевым вместе. Нас стараются в студиях не ставить рядом, потому что, если мы вышли на крыльцо, соски в зубы сунули, зацепились языками, то все. Мы можем и через час не прийти. Одному 43, другому 71, но нас надо за руку тянуть, чтобы к микрофону посадить. Мы капризничать начинаем. А так, понимаете еще в чем дело, количество правок оно от чего зависит? Все оговариваются. Я с вами сейчас тоже оговаривался, ничего страшного в этом нет. Технически это все лечится, что называется, монтируется и так далее. Надо уметь монтажно читать. Не надо начинать, если ты оговорился, с любого слова. Надо начинать с точки, со вздоха, с чего-то такого, чтобы звукорежиссер тебе по голове киянкой не стукнул потом от полноты душевных чувств. Потом какие вещи еще есть? Есть технические шумы, бывает, там и дрель на фоне какая-то завизжит, еще что-то. А еще оговорки делятся на две категории. Если просто у тебя губа соскользнула или слюнка, или ты кашлянул – ничего страшного. Но есть оговорки смысловые, когда ты не понял, что ты сейчас читал. И это слышно. Вот когда беспомощность исполнителя вылезает на первый план – во–первых, это свидетельствует о его профнепригодности. А во–вторых, это ж надо кусками переписывать. А этим не занимаются. Поэтому очень много появляется шлаковых аудиокниг. Вот это самые важные оговорки. А язык поправить? На это есть редакторы, все отслушивается в приличных студиях. Чем хороший продукт от похабного отличается? Тем, что существует подготовка материала. Потом после начитки диктором это все монтируется, уже сразу дубли плохие выкидываются, чистится звук и так далее. Потом это все снова отслушивается. Большая или маленькая простыня правок тебе присылается, ты их со звукорежиссером переписываешь, вклеиваешь и пытаешься попасть. Еще приводится к общему знаменателю звук записи по шумам, по тембрам, если это радиоспектакль, то там еще музыка и так далее. А диалоги склеивать, если несколько артистов? Это вообще повеситься хочется. Особенно если по пятьдесят дублей одной фразы у каждого, а ты забыл, какой тебе понравился и метку не поставил. Всё – сиди слушай еще раз. Так что чем отличается хороший продукт от похабного? Видите, какую я цепочку производственную назвал? Вот у хорошего продукта эта цепочка есть, а у хорошего продукта советского периода, когда бюджеты были другие, эта цепочка умножалась на 3. Поэтому я, например, на своей домашней студии, когда пишу что-то (обычно это не книги, а документальные фильмы или что-то для радиоспектаклей), то когда мне предлагают самому монтировать, я говорю, что никогда! Вот никогда в жизни! Я знаю, я сюжеты на телевидении сам монтировал. Уж как-нибудь я освоил бы какую-нибудь монтажную программу на уровне дилетанта, но для моих целей аудиокнижных мне многого, знаете, не надо. Но я никогда в жизни этого делать не буду. Во-первых, это тратит мое время, которым я мог бы распорядиться лучше в профессиональной деятельности. А во-вторых, я никогда это не сделаю в таком качестве, в котором это сделает самый малообученный профессиональный звукорежиссер.
Что делать для того, чтобы книга «ожила»
Петр: Небольшой блок вопросов по мотивам комментариев ваших фанатов в ютьюбе. Кинолента видений по Станиславскому. Вам часто пишут люди, что вы говорите совсем разными голосами, никогда бы они не подумали, что это один человек, что книги оживают. Вот какие-то конкретные приемы расскажете?
Иван: Мы сегодня уже касались темы регистров и резонаторов. Там, грубо говоря, по гаммочке надо пробежаться, хотя бы в пределах одной октавы. Если это диалог, то всегда голоса должны отличаться на терцию, в идеале. Да, можно выше, ниже, там вопрос уже вкуса. Мужской голос не обязательно должен звучать ниже женского. Тут обязателен музыкальный слух и ритмика. Это помогает создавать и поддерживать какую-то имитацию внутреннего напряжения.
Петр: Еще один комментарий такой: «Книги в озвучке Ивана можно слушать часами и не уставать от голоса». Вот это «не уставать от голоса» достаточно интересно.
Иван: Умел бы я не уставать…
Роль пауз в книгах
Петр: Но насколько я понимаю, для того, чтобы люди не уставали от голоса, еще очень важно правильное применение пауз.
Иван: Причем некоторые стали их вырезать не по делу, но я не люблю такие издательства. Пауза нужна, конечно, без нее никак. Пауза – это возможность зрителю дать понять, о чем речь. Но с ней надо аккуратно, потому что если она больше секунды-двух, все уже ищут кнопку и думают: «Что-то у меня зажевало, что-то сбилось». Поэтому в нашем жанре пауза микроскопическая вообще.
Петр: Еще один комментарий: «Думал, что человек гораздо старше. Оказывается, это мой ровесник». Пишут, что это некоторый комплимент, что удается озвучивать и мудрых старцев, это что-то внутреннее?
Иван: Я дома такой брюзга и зануда интровертный. Я кажусь таким экстравертом, но я, наверное, лет 20 уже «мудрый старец».
Блиц-вопросы
Петр: Понятно. Небольшой блиц. Есть кто-то из мастеров речевого жанра, возможно, уже ушедших, с которыми вы хотели бы, ну вот прямо с подростковым таким восторгом поработать вместе или, может быть, даже просто посмотреть на то, как они работают.
Иван: Михаил Марьянов. С Ульяновым, но я многих в детстве еще застал. С Гердтом было бы интересно.
Петр: Если бы вас включили в жюри ежегодной премии за самое актуальное художественное произведение. То есть не за лучшее, а за самое актуальное на сегодня. Что бы вы наградили?
Иван: Я бы автора наградил.
Петр: Кого?
Иван: Михаила Елизарова. Это моя любовь последнего времени. Но так у меня пул очень короткий. Это Алексей Иванов, Михаил Елизаров, Захар Прилепин.
Петр: А Сорокин не входит в пул?
Иван: Я его охотно делаю. Мне очень понравилась, например, «Тридцатая любовь Марины». Но обилие обсценной лексики меня просто уже утомило в других книжках, гораздо хуже написанных, чем пишет Сорокин. Сорокин стилист блестящий, но… Но я же имею право хороших писателей не любить? Нельзя же любить всех. У меня любилка отвалится.
Петр: Какая самая крутая антиутопия, на ваш взгляд?
Иван: Наверное, все-таки Хаксли «О дивный новый мир». Есть еще одна книга, но она не антиутопия, а скорее постапокалипсис. Робер Мерль «Мальвиль».
Ведущий Петр Сафрошкин, «Рексквер»: Вот вы сожалели про ушедший масштаб аудиоспектаклей советской эпохи. Допустим подходит к вам поклонник и говорит: «Вань, держи тебе деньги. 2-3 миллиона. Делай, что хочешь, что душа велит, но сделай это хорошо, как ты умеешь». Что будете делать и для кого?
Иван: Я не помню, чтобы вообще по Аксакову, кроме как по «Аленькому цветочку» что-то делали, но тут возникает вопрос, а кому это надо? Но я бы попробовал «Семейную хронику» или «Детские годы Багрова-внука» записать. Какой-то часа на два спектакль. Не знаю, сколько там на самом деле получится, давно не перечитывал.
Петр: И самое последнее. Есть инфинитивы, есть императивы. Вот если мы возьмем императивы, то есть только слова повелительного наклонения, то представьте, что у вас есть всего 3 слова, и в них я прошу вас выразить свой посыл к начинающим чтецам аудиокниг и тем, кто хочет осваивать это жанр.
Гость, Иван Литвинов: Все просто: читай, читай, читай. Сначала про себя. А то потом будет лечи, лечи, лечи.
Ведущий Петр Сафрошкин, «Рексквер»: На канале студии «РЕКСКВЕР» в гостях был Иван Литвинов. Спасибо, до новых встреч.
