Актер дубляжа Илья Исаев

— Профайл актера
— О своем «первом разе» с микрофоном
— О работе над героем Тома Харди в фильме «Самый пьяный округ в мире»
— Охладел к театру и кино, а озвучку фильмов считает отдушиной
— Эксклюзив «Рексквер». Тайная сторона жизни Ильи Исаева
— Почему не получилось в консерватории (+ как сломать смычок об голову Ильи)
— О владении интонацией в дубляже
— «Сам себя не похвалишь…»
— О сложном характере и внутреннем двигателе
— Работал дворником, машинистом сцены и мойщиком полов
— Когда надо что-то менять в жизни
— О творческих целях
— Вопрос, заставивший гостя смутиться
— Почему Исаева нет в социальных сетях
— Должен ли быть артист глУпым? О принципах работы актера
— О работе над героями Дэниела Крейга
— Том Харди, Омар Си, Майкл Фассбендер, Джереми Реннер – вспоминаем интересные работы героев
— Как Илья делал Венома (показывает на практике)
— Илья говорит голосом Красного из рекламы M&M'S
— Пожелания для зрителей и слушателей
— Записано после подкаста. Про культуру «употребления театра». О «Трактирщице» с Гошей Куценко
— Про Стинга (смешное, 18+)
— Толстой или Достоевский?
— О работе над аудиокнигами, режиссуре и оплате
— Об осознанности
— Про мужа, который никогда не ходил в театр

Ведущая подкаста «Про озвучку» Алёна Минчук: Привет, привет! Меня зовут Алёна Минчук, и сегодня я ведущая подкаста «Про озвучку» от «Рексквер». Мы беседуем с людьми, задающими тон в индустрии профессионального звука. Сегодня в гостях у нас актёр кино, театра и дубляжа Илья Исаев. Илья, здравствуйте!

Гость, Илья Исаев: Здравствуйте!

Алёна: (Представление гостя) Илья Исаев – артист кино и театра, актёр дубляжа, композитор, заслуженный артист России, выпускник Щепкинского театрального училища. В настоящее время снимается в кино, занимается озвучиванием, профессионально увлекается написанием музыки. Около 20 лет посвятил службе в РАМТ, снялся более чем в полусотне кинокартин, озвучил более 400 ролей в дубляже и коммерческих проектах: реклама, документальное и корпоративное кино. Является узнаваемым голосом среди любителей компьютерных игр.

Алёна: Как начался ваш год?

Илья: Да хорошо, спасибо!

Алёна: Илья, скажите, пожалуйста, а вы помните свой первый опыт работы с микрофоном?

Илья: Меня попросили что-то много чего озвучить, маленьких всяких эпизодиков: какую-то толстую негритянку, какое-то животное, какого-то китайца-блондина высокого. Много разных было интересных, смешных персонажей. Очевидно, смотрели что я могу, диапазон, может как-то так проверяли меня, было забавно. Потом стали звать на какие-то эпизоды, потом уже первую главную роль дали, это «Мегамозг». Это была первая моя главная роль.

Алёна: Как это было?

Илья: Александр Борисович Новиков (Примечание редакции: советский и российский актёр театра и кино, заслуженный артист России, актёр озвучивания) меня в общем-то наставлял и учил, за что ему большое спасибо. Просто сейчас бы мы это сделали с ним, наверное, часов за пять, а там мы больше двух дней писали, но мне кажется, неплохо получилось, так поверил он в меня.

Алёна: Продолжая тему о режиссёрах, с которыми вы работали. Михаил Тихонов, известный актёр и режиссёр дубляжа, отзывался о вашей работе над ролью Тома Харди в картине «Самый пьяный округ в мире» следующим образом: «Герой чрезвычайно немногословен, несмотря на это, Илье удалось удивительно точно вжиться в материал». Что вам помогло, схожесть характеров или исключительное актёрское ремесло?

Илья: Том Харди очень хороший, выразительный артист, он транслирует персонажа определённого. В этом фильме у него очень хорошо получилось, как мне кажется. Поэтому мне тоже как-то удалось это поймать и передать. Очень большая заслуга всегда самой ленты, потому что очень трудно сделать в плохом кино какую-то очень хорошую роль. Фильм плохой, а вот роль хорошая, так, наверное, трудно.

Обычно, если роль хорошая, можно в хорошем кино испортить роль, вот это как раз легко, а если ты в хорошем кино работаешь честно, работаешь, так скажем, на полную выкладку, то есть шанс, что у тебя получится хорошо. Это же очень хороший фильм – «Самый пьяный округ в мире», мне так кажется, и поэтому также как «1+1» какой-нибудь, кино хорошее, поэтому можно сделать хорошо.

Алёна: Вы как-то сказали, что в последние годы немного охладели к театру и кино, а дубляж – это отдушина. А что произошло? Некоторые ваши коллеги не могут поверить в верность этого утверждения, и, может быть, это было сказано на эмоциях?

Илья: Нет-нет, это всё правда. Но это моя личная история, опять же она не имеет никакого отношения к театру и кино. Театр как жил, так и будет жить, он сколько тысяч лет живёт. Просто мне немножко не хватает профессионального, важного, серьёзного подхода. И в театральном производстве, и в кинопроизводстве, к сожалению, сейчас. Я попадаю в такие проекты, которые мне на самом деле интересны, и где и вся команда, и в первую очередь режиссёр, и партнёры все, они все заинтересованы в результате.

Но так было не всегда, и по-разному очень складывается. Бывает так, что ты работаешь в театре, и ты понимаешь вдруг, что 70% из того, что ты играешь, это халтура. И даже если с твоей стороны это не халтура, то это халтура со стороны, допустим, режиссёра или твоих партнёров, которым уже этот спектакль лет десять как не интересен, и они выходят туда отбывать повинность.

Ни в коем случае никого не виню, но такое случается. И на съёмочной площадке случается, когда ты приходишь и понимаешь, что режиссёр, ему не очень это важно, вот эти люди сюда пришли деньги зарабатывать, и что получится в итоге - не очень кого-то интересует. Бюджет уже освоен, всё уже в порядке.

Так что вот этого не хочется, я от этого подустал. И опять же в озвучании есть шикарная возможность получить те роли, которые ты в связи с физиономией, например, никогда не получишь в театре или в кино, тебе просто их не дадут, а в озвучании это можно сделать, это очень интересно.

Алёна: А музыка не является причиной вашего отвлечения от кино и театра? Я знаю, что вы пишете музыку, пишете её много. Ваши некоторые друзья отзываются, что вы пишете её днями, ночами, сутками. Расскажите об этом. Может, вы хотите подсидеть Ханса Циммера? (Примечание редакции: Ханс Циммер - немецкий кинокомпозитор, известный своей музыкой к кинофильмам и компьютерным играм).

Илья: Нет, никого я не решил подсиживать. Музыка всегда была в моей жизни. Но её активность никак не связана с театральной и киношной. Музыку писать из-под палки не получится. Работать надо, да, но вдохновение, когда придёт, тогда придёт. Поэтому никак не связана активность моя театральная и киношная с написанием музыки. Как до этого было, когда у меня было 26 спектаклей в феврале, в котором 28 дней, так сейчас у меня четыре спектакля, и музыка так же идёт, как и прежде, там не поменялось ничего.

Алёна: Вы говорите, что музыка была в вашей жизни всегда. Я знаю, что однажды вы поступили в Ленинградскую консерваторию, но в итоге забрали документы. Почему?

Илья: Да нет, даже не отдавал и не забирал. Просто меня туда приглашали, и я не пошёл. Да, какой-то был момент. Я пел в профессиональном хоре.

Алёна: О вас сломали смычок.

Илья: Да, было такое тоже. У нас был дирижёр, наш великий Лев Дмитриевич Гусев, которого я очень люблю, и который очень на многое во мне повлиял. Естественно, в профессиональном хоре, как профессиональный музыкант, он не мог терпеть, когда фальшивили. А когда мы ещё не очень умели, бывало, фальшивили, конечно же. И как-то он не выдержал и треснул меня смычком по башке! Смычок сломался, такое было. Мне было лет восемь, наверное.

Алёна: Хочу вернуться к вопросу про творчество и то, каким оно должно быть. Цитирую вас: «Дубляж помогает точно владеть интонацией. Умение владеть интонацией обогащает артиста». Предполагается, что любая театральная школа учит владеть интонацией, но при этом не всем артистам дано озвучивать кино. Как вы считаете, почему?

Илья: Мне кажется, во-первых, что утверждение о том, что любая театральная школа учит интонации, мне кажется сомнительно. Очень разные курсы, вы знаете сами, в Москве и очень разные преподаватели, педагоги и так далее, у каждого там свои сильные и слабые стороны. Не знаю, я не уверен, потому что тут всё очень сложно, всё очень индивидуально, тут трудно делать какие-то выводы. И потом опять же преподавание – это одно, а то, чему человек научился, это совсем другое. Опять же, вы знаете по своему курсу, наверное, по курсам, которые вы видели, вот у одного и того же педагога учились люди, один замечательный артист, другой, мягко скажем, не очень хороший артист или не стал вообще артистом. Но их обоих, наверное, учили чему-то. Тут трудно сказать.

Алёна: Всё-таки, почему не все артисты озвучивают кино?

Илья: Я не знаю, такой сложный риторический вопрос. Почему не все, кто поступает в театральный институт, становятся артистами? Почему кому-то дано, кому-то не дано? Не знаю.

Алёна: Предполагается, что дубляж требует актёрской подготовки, умения вжиться в роль, написать биографию персонажа, но при этом все же артисты изучают определённую технику. Два человека учились одному и тому же, а когда оказываются у микрофона, они не могут сделать одно и то же. Почему?

Илья: По той же причине, по которой они на сцене не могут сделать одного и того же или в кино не могут сделать. Есть люди, которые прекрасно снимаются в кино и не могут играть в театре, есть наоборот, которые в театре играют шикарно, не могут сниматься в кино. Кто-то у микрофона, кто-то везде, кто-то нигде. Не знаю, это загадка. Кто-то становится прекрасным краснодеревщиком, а кто-то не знает с какой стороны брать рубанок. Не знаю, мне кажется, сложно ответить на этот вопрос, по крайней мере я точно не знаю ответ.

Алёна: То есть актёр не такое уж и синтетическое существо?

Илья: Тут надо подойти вообще - кто актёр, кто актёры, кто может называться этим высоким званием и что там получилось у кого-то, что не получилось. Да, это очень сложно. А потом, вот вы говорите: кто-то простраивает биографию персонажа, кто-то подходит к этому, готовится. Но кто-то так подходит и у него всё равно не получается, а кто-то ничего не простраивает и такая органическая у него природа, такая органика, такая собачья прямо, что он ничего про персонажа не знает, становится к микрофону и делает сразу, сходу шикарно. Что это? Наверное, искра Божья, я не знаю, я не знаю ответов на эти вопросы.

Алёна: Друзья, напоминаю, что вы смотрите и слушаете подкаст «Про озвучку» от «Рексквер». Мы беседуем с топ-представителями звуковой индустрии. Также наша студия дублирует кино, озвучивает аудиокниги, пишет рекламу, а ещё у нас есть библиотека лицензионной музыки «Recsquare Music». В описании к видео вы можете найти ссылку и промокод. Продолжаем наш подкаст с артистом Ильёй Исаевым. Почему вы считаете себя тяжёлым человеком?

Илья: Характер сложный, я душнила жуткий, зануда, такой весь дотошный, весь противный. Очень трудно с таким человеком. Я часто оглядываюсь на себя, но я стараюсь как-то себя улучшать потихонечку. Но у меня трудно идёт, потому что невозможный характер, очень трудный характер.

Алёна: А какой у вас внутренний двигатель, что вас заставляет меняться, расти?

Илья: Желание стать чуть-чуть получше, что-то сделать хорошее, стать не таким невыносимым для окружающих. Может быть стать просто в своих глазах немножечко как-то поглубже, потоньше, поинтереснее, не таким плоским, не таким заурядным, не таким неинтересно мыслящим, неглубоко. Хочется до чего-то дотянуться, чего-то достичь во всех сферах, какой ни коснись. Ну хочется так. Понятно, что ни черта не получается, но хочется.

Алёна: А как же карьера, может быть любимая женщина или хейтеры, они вас двигают дальше?

Илья: Любимая женщина очень двигает дальше, хейтеры не двигают. Карьера, нет. Карьера не может двигать, это она двигается вслед за мной куда-то, она меня не может двигать, это тяжёлый, изнурительный труд будет, если ты будешь стараться идти за карьерой. В этом нет ничего творческого, ничего лёгкого, это тяжело, мне кажется, было бы за этим идти. Как только тебе будет наплевать на то, как это получится, что об этом скажут, будет ли это в топ-10 или не будет, ты делаешь это от того, что тебе это нравится, потому что тем, с кем ты это делаешь, это нравится, тогда от этого, если это потом понравится ещё много кому, может пойти вверх карьера, а наоборот - трудно.

Алёна: Вы жили на стипендию в 400 рублей и подрабатывали дворником, это правда?

Илья: Не только дворником, ещё машинистом сцены, ещё полы в «Охотном ряду» мыл.

Алёна: А когда вы успевали подрабатывать, разве это возможно с тем графиком, который диктует театральный вуз?

Илья: Сложно, но это только по молодости можно, сейчас я бы вряд ли потянул. У меня был период несколько месяцев на четвёртом курсе, мы с ребятами два через два ночью мыли «Охотный ряд». Утром я приходил в институт, убирал двор, потом вечером перед спектаклем, мы ставили спектакль наш, и после спектакля разбирали его и шли на работу. Тогда хватало сил, были молодые, здоровые.

Алёна: Засыпали стоя?

Илья: Да, было тоже такое. Ну да, но это тогда казалось нормальным, ничего такого сверхъестественного.

Алёна: А как вы считаете, график в институте был тяжелее, чем график уже востребованного артиста?

Илья: Не знаю, я как-то такие вещи не сравнивал. Всегда было интересно и тяжело, да, тяжело физически. Но опять же, когда ты увлечён чем-то, ты на это не очень обращаешь внимание. А когда тебе становится тяжело, когда ты не увлечён, ты сразу всё это замечаешь, и тогда ты можешь что-то поменять, наверное, в своей жизни. Я менял так несколько раз. Вот недавно я ушёл из театра тоже по какой-то там своей внутренней причине, потому что я понял, что я трачу огромное количество сил и времени на то, что на самом деле, как мне кажется, на это не нужно тратить столько времени и сил, и что я живу какую-то не свою жизнь, поэтому я поменял что-то в своей жизни.

Алёна: Из театра РАМТ имеете в виду вы ушли?

Илья: Да.

Алёна: Илья, какие у вас творческие цели?

Илья: Творческие цели? Такой большой, глубокий вопрос. Знаете, изначально таких, к которым я иду как к путеводной звезде, наверное, одна. Написать большую форму какую-то музыкальную. Я бы оперу написал, я мечтаю об этом, может какую-то современную, не знаю, поп-оперу. Не знаю, большая музыкальная форма.

А так.. не могу сказать, что как-то вот у меня есть шесть пунктов, к которым я иду, творческие цели. Они возникают по ходу, возникает какое-то предложение или какой-то проект, или какой-то сценарий, или инсценировка какая-то, и вдруг она становится важной, очень интересной или не становится.

И на тот период, если какая-то стала, то это становится в этот момент на этот период жизни большой такой, серьёзной творческой задачей. Она дальше выполняется по мере сил и таланта, и всё, и дальше она уже живёт какую-то свою жизнь. А так, чтобы заранее было как-то что-то расписано, у меня в творческих планах вот это, вот это, вот это, наверное, у меня такого долгосрочного планирования нет.

Алёна: А исполнена ли какая-нибудь творческая задача, которую вы давным-давно перед собой ставили, на сегодня?

Илья: Мы выпустили спектакль с режиссёром Никитой Кобелевым по Кудзё, под названием «Осень в Петербурге». Это замечательный автор, у меня там замечательные совершенно партнёры и очень хороший режиссёр Никита. И мы сезон уже сыграли. Прошлой осенью мы начали репетировать, выпустили его и вот сейчас играем. И это очень, как мне показалось, было очень интересной творческой задачей, это был очень интересный материал. И как мы его придумали, как мы его рожали, как мы его выпускали, вот это для меня было за последний год самым важным в творчестве наверно, и как это сейчас идёт, и как это выполнено мне очень нравится.

Алёна: Поговаривают, что у вас отличная память, и что вы помните реплики всех партнёров по сцене. Как вам это удается?

Илья: Когда долго один спектакль играешь, на слух запоминаешь реплики партнёра.

Алёна: Это «Рексквер», подкаст «Про озвучку» и наш гость Илья Исаев. Если вам нравится то, что мы делаем, оставляйте комментарии и лайки, а также будем рады обратной связи, обязательно пишите, что бы мы могли улучшить. Продолжаем наш подкаст. Илья, у вас такой красивый голос. Скажите, а вам часто женщины делают комплименты относительно вашего голоса?

Илья: Нет.

Алёна: Нет? А вы вообще часто сталкиваетесь с комплиментами в адрес своего голоса?

Илья: Нет.

Алёна: Нет? И в социальных сетях не пишут? Или может быть вас там нет?

Илья: Меня нет там.

Алёна: Почему?

Илья: Не знаю, мне там не понравилось. Я как-то был там какое-то время в общем, и то, что там происходит, я ничего не нашёл в этом ни интересного, ни увлекательного. Наоборот, что-то такое неприятное, негативное, поэтому у меня нет социальных сетей.

Алёна: Это любопытно, потому что вы находитесь всё-таки в публичной профессии, и всем очень интересно о вас знать как о простом человеке гораздо больше.

Илья: Я так не думаю.

Алёна: Почему вы так не думаете?

Илья: Интриги, сплетни, скандалы. Интересно, наверное, журналистские три С, что там: секс, скандал и что ещё? Секс, скандал, три журналистские сплетни, наверное, насилие, что-то такое.

Я могу сделать что-то интересное в плане творчества, на что можно прийти посмотреть, это можно обсудить. И также, мне кажется, с другими творческими людьми можно обсудить новый спектакль у какого-нибудь актёра, который мне нравится, например, или актрисы. Или какой-нибудь замечательный режиссёр выпустил новый фильм, можно его посмотреть. А что произошло между Гаем Ричи и Мадонной, и почему они расстались мне не интересно, правда. Какой Гай Ричи новый фильм выпустит, наверное, мне интересно, я бы его посмотрел, а что у него происходит в спальне по пятницам мне не интересно.

Алёна: К разговору о режиссёрах, сейчас наблюдается тенденция, что артист должен быть глупым, он должен слушать режиссёра и выполнять поставленную задачу.

Илья: А как же глупый будет выполнять поставленную задачу? Заставь дурака богу молиться, он и лоб расшибёт.

Алёна: Справедливое замечание, но тем не менее что вы об этом думаете, артисты должны идти всегда на поводу у режиссёра или всё-таки что-то тоже должны?

Илья: Нет, мне так совсем не кажется. Режиссёр должен же ведь в какой-то момент, с самого начала заинтересовать чем-то артиста, материалом, своей идеей, каким-то своим предложением. Откуда возникает это сотворчество, почему они вместе начинают над этим работать. Поэтому у меня, например, какие-то отношения очевидно с театрами закончились, потому что как только происходит это всё, так скажем, по бумажному плану, по разнарядке, что вот этот режиссёр должен поставить вот этот спектакль. Почему? Он не знает, как его ставить, он с этим названием вообще вряд ли сможет работать. Мало того, он его поставит в этом театре, с вот этими декорациями, почему? С этими артистами. И он будет мучаться, потому что ему не нравится этот артист, артист мучается, потому что ему не нравится этот режиссёр, но они должны выйти и всё это сделать. Вот эта ситуация очень странная, но она, к сожалению, очень распространённая, эта ситуация сейчас.

Алёна: А почему она существует, как вы думаете?

Илья: Я не знаю, это вопрос точно не ко мне. Просто, с одной стороны, не хочется в этих условиях существовать, хочется существовать в каких-то творческих условиях. То есть, когда режиссёр хочет поставить эту пьесу, ему кажется, что он знает, как её поставить, и ему хочется поставить с этим артистом, хочется артисту этому же с этим режиссёром эту пьесу сыграть, это замечательные условия, но, к сожалению, это редко случается.

И самое главное - очень сложно достичь вот этой формы независимости в каком-то смысле и свободы, чтобы ты мог соглашаться только на эти условия. Вот я к этому 20 лет уже иду, и иногда это случается, и это прекрасно. Конечно же не всегда, но иногда случается всё чаще и чаще, от этого меньше другой работы, которая по необходимости. Возможность от неё отказаться – это величайшее благо.

Алёна: Это своеобразное умение отстаивать свои творческие границы.

Илья: Не только. Есть простые какие-то бытовые вещи, надо на что-то жить. То есть если ты со студенческой скамьи, например, вдруг придёшь в театр и скажешь, что вот этим я заниматься не буду, эти мне названия вообще не предлагайте, я буду играть вот эти, вот эти главные роли, тебя в общем-то далеко пошлют и надолго. Поэтому это тоже зарабатывается это право, и право, и возможность.

Алёна: А можно ли из этого высказывания судить, что избирательность в работе осуществляется тоже не сразу, ведь вы же не всегда были избирательны в работе, ведь нужно было на что-то жить, вы брались за любую работу, только сейчас стали выбирать?

Илья: Да.

Алёна: А когда настал этот момент выбора?

Илья: Он всегда был в каком-то смысле, просто он с годами трансформировался и становился более могущественным. То есть от чего сейчас можно отказаться, например, сейчас можно от многого отказаться, потому что я и без этого не умру от голода. Но так было далеко не всегда, и конечно же были у меня и моменты, и периоды, и проекты сомнительного качества.

Алёна: То есть если бы вы были студентом сейчас, и мы бы вам предложили озвучить нашу эротическую сказку, сегодня вы бы могли на неё согласиться?

Илья: Нет, вы не путайте тоже с принципиальными вопросами, есть принципиальные вопросы, которые человек не переступает никогда.

Алёна: Но они же не сразу сформировались.

Илья: Почему? Есть какие-то сразу сформированные.

Алёна: Ну вот, например, про нашу сказку.

Илья: Например, сказка, да, съёмки в порнографии, я этим не занимаюсь. Опять же без осуждения прекрасных порно артистов, всё отлично. Но кто-то этим занимается, кто-то нет. Какие-то есть критерии, которые ты не переступаешь. Но отказаться от эротической сказки, например, студенту, если у него нет денег, а за эротическую сказку очень хорошо платят, гораздо сложнее. И тут опять же если они не переступают каких-то моральных принципов, то это уже вопросы торговли с собственной совестью. Мы всю жизнь торгуемся с собственной совестью, как мне кажется, другой вопрос кто чаще побеждает, и что в связи с протяжённостью лет с тобой происходит в этой связи. Мне кажется вот это важнее.

Алёна: Илья, скажите, пожалуйста, у вас были какие-то проекты всё-таки на грани фола, что борется ваша совесть с вами, и вы с ней?

Илья: Таких на грани фола не было. Если можно говорить про совесть, у меня сейчас недавно вышел проект или не вышел ещё, не знаю, надо посмотреть. Он связан с пиратством. Потому что вышел пару лет назад замечательный фильм, мне понравился, такой детективный, лёгкий, развлекательный, в хорошем таком интересном стиле, с Дэниэлом Крейгом – «Достать ножи». И мы его сделали, и мне посчастливилось там озвучивать Дэниэла Крейга. А вторая часть вышла, когда у нас уже вот эти все ограничения, и нам ничего не дают, и нам ничего нельзя озвучивать. И вторую часть пришлось озвучивать в пиратском формате, потому что иначе мы её не озвучим вообще, в смысле она останется, сделают какие-то другие пираты с какими-то другими голосами, а мне этот персонаж был дорог. И вот мы сделали пиратскую озвучку этого фильма.

Алёна: Насколько я знаю, с сериалом «Соколиный глаз» та же самая в прошлом году была история?

Илья: Наверное. Там я не очень понимал вообще, там была ситуация просто предложение, я не очень понимал там что это, пиратство, не пиратство. Потому что я в принципе, начиная с этой истории, начал разбираться, где пиратство, а где нет, потому что до этого я не сталкивался просто с этим. Там мы писали в Питере, HDRezka. Вот она мне предложила сделать этот сериал, тем более что это мой персонаж, которого я в Маrvel озвучил официально. Вот мы сделали. Но да, это удивительный уровень бессознательности, но я не очень задумывался что это, пиратская, не пиратская, когда мы это делали.

Алёна: Но у них была причина, HDRezka взялась озвучивать, потому что официального дубляжа не планировалось.

Илья: Официального дубляжа не было, да, и поэтому я и соглас

ился там. А здесь сейчас мы уже знали, что этого не будет, этого «Достать ножи 2», и официального запроса не будет, если мы не сделаем, то сделает кто-то другой. И так сделали уже много пиратских вариантов, и двухголосых, и многоголосых. Но вот этот, там собрали максимально близкую к составу команду, и мы сделали, озвучили. Так что, если можно это к сделкам с совестью причислить, то вот такая сделка у меня была.

Алёна: Но, учитывая современную реальность, нас много сейчас ждёт работы именно с пиратскими компаниями.

Илья: Может быть, да. Тоже бы этого, конечно, не хотелось. И потом тут есть такой момент индульгенции в том, что, когда ты работаешь, ты работаешь честно в этом, в том, что ты делаешь, по сути нет пиратства, пиратство в том, что люди, которые это запишут, дальше это как-то распространяют, это как будто типа тебя не касается, ты как будто к этому не имеешь отношения.

Но на самом деле сознательные люди всё понимают, другой вопрос, что становится так жалко кого-то выпускать, что наверно, да, наверно придётся так. Стоит, мне кажется, браться только за те вещи, без которых ты прямо жить не можешь, а тогда не всё пиратское нужно озвучивать тоже, мне кажется.

Алёна: Я слышала, что браться за работу с пиратами – это очень рискованная всегда история для актёров дубляжа, что их могут после не звать. Вы ничего не знаете об этом?

Илья: Нет, пока нет. Ну если не будут звать ближайшие полгода, значит узнаю.

Алёна: Нет, это я ни в коем случае не утверждаю, просто я об этом слышала. Думала, может быть, вы знаете подробнее.

Илья: Нет.

Алёна: Друзья, в базе «Рексквер» только профессиональные артисты. Если вам нужно озвучить какой-либо проект, наши продюсеры с радостью помогут вам организовать запись и монтаж звука. Подписывайтесь на наш канал, оставляйте комментарии и лайки. Продолжаем подкаст. Вы сказали, что работа над ролью Дэниела Крейга была очень дорога. А чем дорога?

Илья: Мне кажется, что Крейг там создал замечательного совершенно персонажа. Потом после его бондианы очень здорово, что он позволяет себе такие вещи актёрские и творческие, это прекрасно. Он там замечательный, какой-то такой смешной, ироничный, очень острый, проницательный француз. Мне кажется, Дэниэлу Крейгу удаются роли таких пограничных ироничных персонажей, потому что его чаще всего их эксплуатируют как такого мачо и как Джеймса Бонда, так его видят в основном. Но те пару ролей, которые он играл, комедийные, а здесь, как мне кажется, она полукомедийная, эта роль. Мне очень нравится, как он делает, и наверно творчески она мне поэтому дорога, она замечательная, он там такой вообще безбашенный псих конченный, вот он мне близок.

Алёна: Он вам близок, то есть что-то в характере откликается вам?

Илья: Да.

Алёна: То есть вы тоже такой темпераментный, безбашенный?

Алёна: По вас не скажешь.

Илья: А вы меня плохо знаете!

Алёна: Ну знакомлюсь! Илья, Том Харди, Майкл Фассбендер, Джереми Реннер, Омар Си, что вы можете сказать об этих актёрах? Вспомните что-то интересное из работы над их героями.

Илья: Омар Си очень хорошо сыграл в фильме «1+1». Я видел другие его работы и озвучивал какие-то его работы другие. Мне кажется, что он ничего более выдающегося не сделал. Опять же не без всякого суждения, но Омар Си там был очень интересен.

Фассбендер очень много работает, очень тонкий, глубокий артист замечательный. И у него могут случаться не очень интересные фильмы, но работает, мне кажется, он всегда интересно. Том Харди ироничный, нутряной парень такой. Он не такой глубокий, как мне кажется, не такой скрупулёзный как Фассбендер, но он очень мне кажется обаятельный, очень честно работающий, отдающийся очень профессии. Джереми Реннер тоже мне кажется такой парень хороший, трудяга, тоже честный. Так что мне повезло, что мне доверили озвучивать этих замечательных артистов, и каждый раз работать с ними интересно.

Алёна: Про работу с Томом Харди, я знаю, что когда работали над картиной «Веном», не было никаких звуковых спецэффектов, вы сами придумали голос Веном.

Илья: Сначала мы так сделали, а потом нам сказали, что мало того, что обязательно будет эффект, так он ещё и общий, там какая-то есть то ли программа, какой-то корректор, который все дубляжи со всех стран, со всех языков будет одинаково обрабатывать и выпускать, и мы переписали.

Алёна: Но вы нашли эту творческую речевую характеристику?

Илья Исаев: Да. Я сначала записал просто без спецэффекта, а потом мы переписали ещё раз.

Алёна Минчук: Вы позволите мне поставить вам творческую задачу? У меня есть фрагмент из фильма «Веном», и я бы хотела, чтобы вы эту свою творческую находку нам воспроизвели через текст, чтобы мы не через звуковой эффект услышали, как вы работали над «Веномом», а так, как вы это нашли, и как мы не услышали в кино.

Илья: А, как вы НЕ услышали?

Алёна: Да.

Илья: Да, давайте, можем.

Алёна: Я же ничего не путаю, вы озвучивали и Венома, и соответственно там была… Это маленький фрагмент я взяла, там и то, и другое – это вы писали. Вы сейчас сможете переключиться и там, и там, или будет удобнее…?

Илья: Прыгать с роли на роль?

Алёна: Да. Сможете?

Илья: Ну давайте попробуем. (Илья читает фрагмент:)

– Да что же ты такое?!

– Я Веном! А ты весь мой!

– Вообще-то ты отгрыз мужику голову!

– Необходимое топливо! Слушай внимательно: это не ты нашёл нас, мы нашли тебя. Ты типа моей личной тачки.

– А куда мы едем?

– Нам нужна ракета мистера Дрейка. Ты же помнишь его?

– Откуда ты знаешь про это?

– Я знаю абсолютно всё, про тебя уж точно.

Алёна: Спасибо! Это браво! Просто браво! Так, Илья, а можно ещё одну творческую задачу? Вы же были голосом M&M's, Красного.

Илья: Какое-то время, да.

Алёна: Вот я тоже нашла фрагмент оттуда. Не могли бы вы поговорить голосом Красного?

Илья: (читает фрагмент): Друзья, чтобы выжить, придётся кого-нибудь съесть. Это было непростое решение. В общем, мужик, все проголосовали за тебя. Поздно, мужик… А! Купился! Все проголосовали за Оранжевого!

Алёна: Браво! Спасибо! Илья, спасибо вам большое за интересную беседу, столько нового мы сегодня узнали. Я хотела бы вас попросить пожелать что-нибудь нашим слушателям, потому что мы выходим и на аудио площадках, и на видео площадках. Вот что бы вы хотели нашим слушателям и нашим зрителям пожелать?

Илья: Я хотел бы им пожелать всего самого наилучшего, во-первых. Пусть всё у них в жизни будет хорошо, пусть они смотрят интересное и качественное кино, и пусть они ходят в театры, смотрят замечательные и прекрасные спектакли, потому что всё равно живое искусство – это другое и это прекрасно. Так что желаю им хороших постановок, желаю им прекрасного театра и хорошего кино!

Алёна: Спасибо большое!

/А потом они посидели ещё немного... Фрагменты разговора:/

Илья: Вы абсолютно правы, 80% в принципе к профессиональному просмотру и к профессиональному театру не очень готовы и не хотят.

Алёна: Да.

Илья: И они и не пойдут. Поэтому у каждого спектакля же и своя аудитория, и свой формат. Потому что вот мы играем этот спектакль «Осень в Петербурге», там люди выходят, они потом по две недели обсуждают, пишут, то есть в них попадает так, что это убиться можно, они плачут там сидят.

И там 50 мест, и у нас бывают дырки, потому что туда не пойдут. А при этом с Гошей Куценко мы играем «Трактирщицу», там 1800 мест, там люди на люстрах висят, там третий ярус заполнен. Потому что там юмор на уровне «ха-ха», это Гольдони, весело, четыре звезды и отлично. И всё, и люди приходят отдыхать, они и так в жизни за*лись, и тут они приходят: дайте пожалуйста, чтобы было весело, чтобы мы поржали. Не надо этого психологизма тяжёлого, глубины, пожалуйста. Они не за этим идут. Поэтому это же прекрасно то, что можно выбрать, сейчас в Москве столько театров, столько постановок. Чего ты хочешь сегодня?

Хочешь сегодня идти развлечься – пожалуйста, тут огромный ассортимент. Хочешь чего-то совсем другого, чтобы тебя развернуло, свернуло, тогда это другой театр. И они все есть.

Поэтому я не могу в социальных сетях, я 15 минут озираюсь сначала как дурак, потом я понимаю, что я давно стою один, и люди заняты серьёзными какими-то важными вопросами. Они рассматривают, кто чего во что покрасил. Я тогда потихоньку пойду, потому что я это время могу потратить на что-нибудь реально интересное.

И я опять же, я ещё раз 10 раз оговорюсь, я ни в коем случае не осуждаю этих людей, интересно им смотреть, пожалуйста, пусть смотрят, просто мне интересно другое. А интересно то, что тебя задевает. Вот они взяли и сделали с помощью этой техники, главное - с помощью творчества, если они хотят с помощью чего-то, совершенно неосязаемого, совершенно чего-то такого эфемерного, они сделали со мной что-то такое, вследствие чего прежняя жизнь ко мне вчерашняя уже не вернётся! Так меня это трансформировало, что я чуть-чуть другой человек уже с сегодняшнего дня, потому что они заставил меня о чём-то задуматься или что-то прочувствовать так, как Лев Толстой- открываешь, читаешь «Воскресенье», и всё, и после того, как ты это прочёл, прежняя жизнь к тебе не вернётся никогда, всё!

Pink Floyd в семидесятых годах, что он делал! Вон, посмотри концерт Floyd! Вот это меня трансформировало, понимаешь? А что они сейчас там поют или что-то там делают… Или Стинг, который может сесть, понимаешь, вот на такой стул с гитарой и за*нить такое, что ты понимаешь: всё, не надо тебе музыкой заниматься, иди отдохни, покури в туалете сейчас просто, приди в ум, в зеркало лучше не смотри ближайшие 15 минут, не надо.

Алёна: Илья, Толстой или Достоевский?

Илья: В смысле?

Алёна: Ну так мир обычно делится, кто-то любит Толстого, кто-то Достоевского. Вы бы смогли выбрать?

Илья: Ну мне Толстой больше. Но зачем выбирать, это глупо.

Алёна: Нет, просто мне любопытно, потому что действительно люди делятся на два типа: на Толстой и на Достоевский.

Илья: Не согласен, это такое грубое деление.

Алёна: Но он же вам ближе в итоге.

Илья: Это как - что ты будешь есть всю жизнь: мясо или зефирки? Всю жизнь, только всю жизнь. Ну блин, можно и мясо, и зефирки.

Алёна Минчук: Причём сразу, одновременно.

Илья Исаев: Можно по очереди. Но нет, не надо делить. Достоевский – написать полстраницы, и ты будешь плакать, напишет какую-нибудь «Неточку Незванову» и тебе капец. А Толстой четырьмя простыми предложениями, не вот эти вот по абзацу, а простые предложения из шести слов, четыре штуки, и ты три дня будешь думать, потому что это такая мысль глубокая, которая просто рождает… Но это мне ближе. Да, мне, наверное, Толстой больше нравится.

Но я не могу никак отрицать Достоевского, потому что он – душа, а Толстой – мозг.

У меня предложения были коммерчески невыгодные. Но важно было не это. Как раз те две, которые я записал там, опять всё упирается в творчество, это было интересно творчески, потому что это был режиссёр хороший, которого я знал, Саша Пономарёв. И материал, который он предложил, был очень интересный. Потому что опять, точно так же, как и в театре, точно так же, как и в кино, также и с аудиокнигами, да везде, всё равно одинаково. Кстати, искусство всё в принципе можно сравнивать, это очень интересная штука.

Но все страдают сейчас резким, острым дефицитом режиссуры хорошей, качественной. Поэтому тебя не заинтересовывает режиссёр, тебя не заинтересовывает материал. Да, и кстати за это мало платят. Какой смысл туда идти? Туда нет смысла ходить тогда. Это то же самое, что с театром, то есть в какой-то момент спустя 20 лет ты вдруг понимаешь, что ты ходишь туда как на Голгофу, играешь 80% нехороших спектаклей. Они тебе запрещают, могут ставить палки в колёса на съёмки, на озвучку, на то, что тебе на самом деле интересно. И вдруг ты понимаешь…

Обнулим ситуацию, представим, что в 20 лет к тебе на улице подходит довольно престарелый человек и говорит: «Значит так: смотри, я тебе буду мешать сниматься, я тебе буду мешать озвучивать, ты будешь делать то, что я тебе скажу много часов в день, и я за это буду платить тебе 20 000 рублей в месяц». Ну ты его куда пошлёшь? А получается, что ты так вроде как 20 лет живёшь, и так уже как-то всё притёрлось, что ты воспринимаешь это всё как нормально, ну я нормально, в театре же так надо. Почему? Вот и всё.

А это же простая осознанная вещь. А очень много людей живут, к сожалению, вообще неосознанно. Осознанность – это страшно важная вещь, которая ко мне, например, дико поздно пришла. Я вообще не умел себя, ещё 2 года назад, я не знал, как себя слушать, самого себя в принципе. Что ты на самом деле, чего бы ты хотел сейчас? Никто этих вопросов давно себе не задаёт. Здесь такие правила, здесь мне надо, здесь такие установки, здесь так принято.

И вот мы по этим шаблонам живём, мы живём не свою жизнь. Я огромное количество не своих лет прожил, чтобы сейчас пойти что-то сделать, как мы говорили в начале, ради карьеры или что-нибудь осознанное, хоть что-нибудь, чтобы ты мог сказать: да, я это сделал, потому что я хотел это сделать!

Знакомая моей мамы, они учились вместе в Таллине, она живёт уже 40 лет здесь, вышла здесь замуж. И у неё муж никогда не ходил в театр. Она его притащила на спектакль «Платонов», в РАМТЕ был, на камерной сцене. Там 40 человек в зале сидят углом в квадратной комнате на таком, как мы сейчас, расстоянии. И он сел один раз, уже повинность эту отработать «…и больше никогда ты меня туда не затащишь!». Он сел, он вышел, он день не разговаривал, потом сказал: «А что можно ещё посмотреть?» У него поменялась жизнь.

Заказать актера озвучки Илью Исаева

ОБРАТНАЯ СВЯЗЬ