Актер дубляжа Диомид Виноградов

Самые известные роли Диомида Виноградова

Ведущий Рексквер Пётр Сафрошкин: Привет, друзья! Это подкаст «PRO Озвучку» на канале звукового агентства Recsquare. Сегодня в гостях актёр и режиссёр дубляжа Диомид Виноградов. Его голосом говорит актёр Джон Хилл в фильмах «Волк с Уолл стрит», «Парни со стволами». «Не смотрите наверх», кстати, тоже?

Диомид Виноградов: Тоже. 

Ведущий: Джон Дэвид Вашингтон, главный герой, протагонист героя нашумевшего фильма Кристофера Нолана «Довод». И кстати это второй, да, был ваш опыт работы с Ноланом? Первый был в «Начале»? 

Диомид: С самим Ноланом у меня не было опыта никакого. 

Ведущий: Мы потом поговорим, как он звонил и вводил вас в роль. 

Диомид: Это старая байка, которая не подтвердилась.  

Ведущий: Но первой работой был фильм «Начало», в котором вы играли химика, который «мутит» все эти процессы, погружает всех в сон. 

Диомид: Да. 

Ведущий: Чау из «Мальчишника в Вегасе». 

Диомид: Не помните, как звали этого артиста? 

Ведущий: Кен Джонг. 

Диомид: Да. 

Ведущий: Но хотелось бы коснуться и более значимых ролей, например, профессор Гений Евгеньевич Чудаков из «Фиксиков».

Диомид: Это не дубляж уже. 

Ведущий: Ну, да. 

Диомид: А еще Пол Дан в «Войне и мире», актер Пол Дан. 

Ведущий: Злодей Старскрим, заместитель Мегатрона в фильме «Трансформеры прайм», был такой. Огромное количество ролей в потрясающем и широко известном диснеевском мультсериале «Гравити фолс», огромная армия фанатов у него. 

Диомид: И «Дракула», я хотел вспомнить «Дракулу», профессор Крюкохват в «Сказочном патруле». 

Ведущий: Джона Хилл, Джон Дэвид Вашингтон, Джейми Фокс в оскароносном мультфильме «Душа», Джон Сноу. У меня вопрос, Диомид, вы просто чисто кастинги на букву Д гуглите или как? 

Диомид: Для меня это открытие. Ну-ка продолжайте, это интересно, что ещё на букву Д? 

Ведущий: Джонг, Кен Джонг. 

Диомид: Он вообще Жонг, ну ладно. 

Ведущий: Но вообще складывается такое ощущение, «Довод», Джон Дэвид в фильме «Довод», Диомид. 

Диомид: Не знаю, вряд ли это подбиралось по этому принципу. 

Ведущий: Вы говорили, что попали в «Довод» благодаря своему озвучанию Джона Дэвида в фильме «Чёрный клановец»? 

Диомид: Это мой домысел, я на самом деле не знаю как. Я спрашивал у режиссёра озвучания Всеволода Кузнецова каким образом. Ответ был такой, что ты же его озвучивал, делал это неплохо, почему бы нет, зачем искать чего-то ещё лучше. В общем я боюсь здесь в цитате быть не точным, но ответ был приблизительно таким.

Проекты, которые «кормят». Как уйти от однообразных персонажей

Ведущий: Мне вспоминается такое высказывание Никиты Прозоровского в одном из его выступлений, что есть проекты, которые кормят тебя всю жизнь. Вообще это какая-то цель, желание, не скажу мечта, для актёров дубляжа, чтобы были какие-то герои, которые, скажем так, закреплены и кормят всю жизнь? 

Диомид: Никита Юрьевич абсолютно прав, здесь с точки зрения прикладной, если у тебя есть какая-то роль, которая тебя кормит, да, ура, хорошо, после которой ты просыпаешься знаменитым, прекрасно. Актёрам это всегда сподручно, надо же как-то харчеваться, грубо говоря. У меня такого нет, то есть у меня нет роли, которая бы меня кормила и была бы моей визиткой. 

Ведущий: Но вы поднимали в интервью такую тему, что вот это очень останавливает актёра в развитии, если ты постоянно работаешь в одном амплуа как заложник. 

Диомид: Естественно. 

Ведущий: Как же быть, если актёр, который снимается, который дает тебе эту работу по озвучанию, а очень часто эти актёры играют примерно одинаково из фильма в фильм, и ты постоянно с ним работаешь, не делает ли это тебя тоже каким-то квадратным, деревянным?

Диомид: Да, абсолютно верно, делает. И у многих так происходит. И в качестве доброго совета иногда, когда я действительно желаю человеку процветания, грубо говоря, и мне не всё равно, я советую и говорю: «Слушай, а ты говори режиссёрам, что вы меня эксплуатируете в этой позиции, а вы попробуйте меня вот на этой роли, вот я у вас героев озвучиваю, а попробуйте истерика какого-нибудь или рефлексирующего, или что-нибудь другое». Потому что ты приходишь, тебе дают одно и то же. Не то, что дают, ты сталкиваешься с одной и той же творческой задачей, и что ты будешь делать – эксплуатировать то, что тебе известно, те самые штампы, которые не дают сбоев и были одобрены на других ролях, и всё, и ты эксплуатируешь. Режиссёр, который тебя позвал, он руководствуется чем? Надо быстро-быстро, вот мы отвели 5 часов на запись главной роли и не дай бог 5 часов 15 минут. Мне один режиссёр как-то задал такой провокационный вопрос: «Диомид, а ты знаешь, почему тебя не зовут на главные роли?». Я сделал вид, что мне интересно и как бы попросил его открыть тайну сию. Он говорит: «Ну, потому что мы все живём в жёстком графике: мы должны за два дня записать фильм». Можно ли за два дня записать фильм – ну, можно, как показывает практика. И вот отвели тебе 5 часов на запись главной роли, ты должен в это все уложиться, а ты немножко больше времени требуешь для того, чтобы сделать свою работу. И я так подумал и думаю, а может быть хорошо, что у меня не так много главных ролей, потому что если я буду приходить и заниматься спринтерским бегом своего взгляда по строчкам текста, мне это удовольствия не доставит. Я сам это чувствую, что получаю удовольствие в момент работы, и если я от самой работы не получаю удовольствия, то нафиг такую работу. Что у нас остается – заработная плата после работы, ну, я вас умоляю, как скоро вы потратите то, что вы заработаете, учитывая тарификацию. 

Ведущий: Учитывая скорость интернет доставки, моментально.

Возможно ли ознакомиться с проектом до записи?

Диомид: Вот, вы потратите это быстро. А то удовольствие, которое вы получаете от микрофона, от взаимодействия с хорошим текстом, с хорошим материалом, с интересным режиссёром, который открывает тебе что-то такое, чего ты не увидел в момент, когда ты начинаешь знакомиться с ролью и с текстом, а это очень короткий процесс. 

Вы приходите, фильма вы не видели, не потому что вы не хотели, вам его не дали посмотреть, текст вы не знаете как уложен, как он сформирован. У меня есть определённые чувства персонажа, как у любого артиста, это моё чувство персонажа, я вижу, как он выглядит на экране, что он делает, какие у него ужимки и прыжки, я должен под это подстроиться, интонационно оправдать всю его психофизику на экране. Если я интонационно не оправдаю - а я же должен объяснить себе, почему я должен это сделать, значит я должен поставить перед собой задачу, если передо мной эту задачу не поставил режиссёр. Вот я и занимаюсь таким анализом в эти короткие 5 секунд, что у меня есть. И я должен ознакомиться с текстом, и не только со своим, но и с текстом партнёра, который передо мной. 

Ведущий: Который задаёт контекст, в общем-то. 

Диомид: Контекст – вообще это такая штука, что если ты не видел фильм, понять его очень сложно. Но можно хотя бы выведать этот контекст на короткой дистанции, когда тебе, возможно, дадут посмотреть. Хороший режиссёр дает посмотреть хотя бы небольшой отрывок, в котором ты что-то будешь делать. И в этот момент ты должен и на экран посмотреть, и в глаза актёру, который играет. Зачем смотреть в глаза? Потому что текст у вас есть, а контекста у вас нет, а глаза – это зеркало души, и то, что человек чувствует, то, что он говорит, на самом деле отражается в его глазах. Это всё неважно – то, что здесь написано. В хорошей драматургии важен не текст, не то, что человек говорит, а то, что он подразумевает. 

Ведущий: Так вот про эту невозможность посмотреть и понять контекст, что происходит с героем, - это диктуется,конечно же, ограничениями кинопрокатчиков, вот эти NDA? 

Диомид: Нет, почему. Раньше обходили эти препоны и давали диски и материал для ознакомления. Если уж совсем было строго, тебя приглашали в студию и просили, чтобы ты посмотрел фильм перед тем, как ты должен ознакомиться с материалом. Так было, например, в «Волке с Уолл стрит». Как сейчас помню:11 вечера, мы заканчиваем что-то озвучивать на студии, ко мне подходят, вручают диск и говорят: «Завтра у тебя запись, вот посмотри, пожалуйста». Я такой смотрю на диск и говорю: «Зачем?» В каком плане я говорю зачем - сейчас 23 часа, в голове у меня ещё не выветрился текст предыдущей роли, и я понимаю, что в лучшем случае в 12 попаду домой, и в лучшем случае около трёх я закончу смотреть кино. Я говорю: «А зачем? Мне в 11 часов следующего дня нужно становится к микрофону». И я, сказав эту фразу, ухожу домой, прихожу, и меня Ярослава Турылёва встречает с отповедью: «А что это у нас уже звезды типа не хотят смотреть фильмы перед работой?! Это что такое?!» И мне пришлось объяснять, что означало моё «зачем». Но выслушав отповедь, я спросил: «Ярослава Георгиевна, вы лучше спросите меня посмотрел я фильм?» – Ну? Я говорю: «Я посмотрел фильм». «Ну если посмотрел, идём работать».

О хороших и плохих режиссерах дубляжа

Ведущий: Хочется узнать, каких режиссёров дубляжа вы могли бы выделить из тех, с кем вам приходилось работать, в плане какого-то влияния на вас, потому что когда вы сами стали режиссировать дубляж, наверняка вы за кем-то наблюдали? 

Диомид: Вы знаете, я не буду, наверное, заниматься этим перечислением, потому что это не очень этичная история. Я хочу сказать так, и пусть это не прозвучит чистой дипломатией, - на самом деле плохой режиссёр-хороший режиссёр - любой режиссёр тебя чему-то учит. Плохой режиссёр учит тебя самому быть режиссёром и лучше включаться, и разбираться в материале, который тебе нужно озвучить. Потому что, если он тебе не дает такой опоры, ты сам должен разбираться в том, что ты делаешь. Хороший режиссёр дает тебе такой ракурс зрения на то, что ты делаешь, которого у тебя не было, и ты говоришь: «Ёлки-палки, как интересно! А так тоже можно!». И ты эту копилку набираешь в итоге.

Очень интересный случай, когда мы озвучивали какой-то контент, я, как всегда, стою у микрофона, и тут же пытаюсь разобраться, что хочет мой герой, смотрю ему в глаза, пытаюсь читать контекст, потому что в тексте - одно, а я понимаю, что подразумевает он другое. И внезапно мы подходим к какой-то реплике, и я говорю: «Давайон скажет здесь не вот это, что здесь написано, а он скажет вот так». Надо сказать, что с английским языком я так, на «вы», конечно, я не владею им в достаточной степени, чтобы совершать переводы и выходить с собственными переводами. Режиссёр меня спрашивает: «А почему тебе захотелось сделать такое изменение?» Я говорю: «Понимаете, у меня такое ощущение в контексте того, что у него происходит в этой сцене. Он должен сказать здесь вот это. Я за ним наблюдаю и чувствую его, понимаю, чего он хочет и что говорит, и в контексте всего этого матанализа надо сказать вот это». Мне режиссёр говорит: «Да? Странно. А мне ведь переводчик так и написал». И тут внезапно я понимаю, что переводчик написал правильно, так, как и должно идти по сцене, драматургически развивая и сцену, и характер, и взаимодействие в диалоге между персонажами, а режиссёр этого не увидел, и режиссёр просто взял и поменял как ему казалось правильнее и логичнее было бы. 

Ведущий: Просто дословно. 

Диомид: Нет, если дословно, тогда бы это был перевод, а переводчик уже дал контекстное звучание.

Засекреченное кино. Как попасть в «кружочек»? И причем тут «звездность»?

Ведущий: Вообще, каково это переводить говорящие кружочки? Вот про «Довод» в том числе, говорили, что там была какая-то невероятная ситуация, когда даже если героя нет в кадре…

Диомид: Это не только я говорил, это не первый фильм, который был в кружочках, квадратиках, «Матрица» так озвучивалась и многие блокбастерные фильмы. 

Ведущий: Чтобы мы понимали, что это значит «в кружочках», как это выглядит? 

Диомид Виноградов: Это чёрный экран, на котором внезапно, когда есть синхронность, герой, например, говорит затылком, и вы видите чёрный экран, но слышите как он говорит, и внезапно он поворачивается в камеру и начинает говорить, и естественно мы видим двигающиеся губы. 

Ведущий: Не лицо даже, не все тело?

Диомид: В «Доводе» было лицо. Но есть ситуации хуже. По-моему, в «Матрице» были ситуации хуже, когда были только губы, то есть ни глаз, ничего. И было, конечно, много вопросов: а он это говорит почему, какой там контекст? Режиссёр говорит: «Меня тоже не посвятили, поэтому мы напишем несколько вариантов - с такой интонацией, с таким текстом, с таким контекстом, с таким подтекстом. А потом, когда картинку откроют для внутреннего пользования дистрибьюторов, которые впервые сами увидят этот фильм, тогда будет понятно, что вообще происходит и в каком контексте надо. Мы тогда выберем эту фразу и подставим её».

Ведущий: Если мы говорим про такие истории, как «Довод», «Матрица», то это делается для того, чтобы ни в коем случае не раскрыть сюжет, да? 

Диомид: Это делается, чтобы ни в коем случае кино не сперли. Есть разные случаи, когда: «Сниму-ка я первую страницу текста! Пришел, а у меня какой-то блокбастер… Это я не про себя, а от лица того, кто пришел. Снял. Там написано «Матрица вовлечение» или «Индиана Джонс и последний крестовый доход». И потом в соцсетях, туда-сюда, везде выложил, рассказал о том, что я жив. Не просто жив, а ещё озвучиваю вот такой блокбастер, который вы все ждёте. 

Ведущий: … «А вот я на фоне экрана, где идёт сцена из этого фильма».

Диомид: Да-да, вот оно и так. Получается борьба с пиратством и головотяпством, да. Я считаю, что цель творчества – самоотдача, а не шумиха, не успех. Позорно, ничего не знача, быть притчей на устах у всех. А мы сейчас живём в мире, где все наоборот: и шумиха, и успех гораздо важнее, чем самоотдача. Это уже к вопросу о звёздах. 

Довод. К чему «коннектиться»?

Ведущий: Эта работа, дубляж «Довода», на мой субъективный взгляд, и я смотрел мнения, отзывы ваших коллег, которые высказывались об этом, получился очень качественным и очень достоверным. При том, что вы работали в таких сложных условиях, как это удалось добиться? То есть это просто дубль за дублем, мы сейчас так, а потом так, к чему там конектиться, если глаз нет даже? 

Диомид: Конектиться к смыслу, который ты не понимаешь, и это было очень часто. Ты должен произнести фразу, которую не понятно, как законтекстить, и не понимает ни режиссёр, никто. Если дубляж состоялся, и он признается хорошим, я считаю, что, прежде всего, это - заслуга режиссёра. Потому что режиссёр собирает ансамбль голосов, а это не просто тесситурное звучание, кто как звучит или кто как храпит, кто как присипетывает или прилепетывает. Это ещё и подбор артистов, органика которых, во-первых, подходит, во-вторых, возможно, она звучит более естественно. Там очень много таких вот недубляжных живых моментов в речи в звучании голоса. Никто не красуется своим голосом, не любуется им, нет прилепленности голоса сверху изображения, а голоса все погружены в органику артистов, и вам кажется, что эти люди говорят этими голосами, ничего не форсируется. То есть это вкус режиссёра, мало того, что откастинговать таких людей, а потом ещё создать им условия для работы, чтобы они прозвучали именно так, это вкус режиссера  - выбрать тот дубль, а не этот дубль, принять решение. У меня же тоже есть, допустим, мнение, что эта фраза должна звучать так, и я говорю: «Давайте…». Всеволод Борисович терпеливо говорит: «Нет, мне кажется, что предыдущий был верен потому-то, потому-то». И я сразу прекращаю полемику, потому что я понимаю, что во-первых, у него больше информации о фильме - это раз. Во-вторых, он выстраивает эту целостную картину - это два. И в-третьих, когда тебе человек объясняет на конкретных фактах что, почему, зачем и как, и это всё логично встраивается в картину мира, которую ты тоже начинаешь постигать, ну какие могут быть доводы? Только принятие того, что тебе говорят. Это осмысленный подход и понимание своей профессии, многих тонкостей в этой профессии. А есть так: «Алло, Таня! Придёшь завтра? А, не можешь. Хорошо, ну всё пока. Оля! Роль специально для тебя! Завтра! А, не можешь. Хорошо». 

Ведущий: Николай Сергеевич?

Диомид: «Николай Сергеевич! Завтра? Хорошо, прекрасно». Придёте на роль Оли и Тани. Когда случился дубляж «Побега из Шоушенка», а там было много мужских ролей, а я был режиссёром звучания самого первого дубляжа к этому фильму. 

Ведущий: И при этом вы озвучивали там главную роль. 

Диомид: Но это так волею судеб случилось. Большой тайны тут нет, почему я это сделал. Кто-то отказывался, потому что бюджет был довольно скромный, он был телевизионный. И надо было озвучивать очень много мужских персонажей. И кто-то отказывался, потому что деньги были не те, а кто-то мне потом претензии высказывал: «Почему ты меня не позвал?» Невозможно всех позвать озвучивать один фильм, даже если там практически одни мужские роли. Так что, если кого-то куда-то не позвали, это ни о чем не говорит. Все зависит от того, как вы себя продвигали и позиционировали. Это отдельная беседа - как устраивать свою личную жизнь в творчестве. 

Джон Дэвид Вашингтон. Психофизика, осмысленность и достоверность

Ведущий: Вы говорили, когда работали с Джоном Дэвидом Вашингтоном, упоминалось, что он не профессиональный актёр, а спортсмен по большей части вложения усилий в своей жизни. Вы говорили, что видели в нём какие-то необычные ходы, необычные проживания, какие-то реакции, и это вас воодушевляло. То есть он что-то почему-то делает не так, органика рождается не такая, как привычно. Это ведь очень редкое явление, потому что актёры, как мы говорили, обычно существуют в привычных амплуа из фильма в фильм? 

Диомид: Не так часто мне приходилось его наблюдать из фильма в фильм. В этих двух я увидел, как он отыгрывает события, как принимает факт, как он отдает факт. Это внутренняя работа артиста, а не просто пробалаболить текст - то, что мы зачастую видим. По большому счёту зритель должен увидеть микроэмоцию принятия факта. То есть оппонент говорит, ты принимаешь этот факт и рождается текст. И ты выдаёшь этот текст в зависимости от того, какие у тебя мотивация, цели и задачи не в сцене, а в проживании жизни этой сцены, как эта сцена рождается. Ведь диалог двух людей – это же взаимодействие, у всех есть мотивы, цели, задачи. Драматургия жизни не отличается от драматургии сцены и наоборот. Поэтому весь психофизический процесс одинаковый, и чем достовернее на сцене он передается, или в кино, чем больше это приближено к жизни, тем лучше. Посмотрите, как принимают факты, допустим, Мерил Стрип и тот же Леонардо Ди Каприо. Вы видите: артист услышал реплику, и как он её принимает, как он рождает ответ внутри себя, это очень интересно. Зритель за этим не наблюдает, он принимает картину в целом. Но для человека, который владеет профессией, это предмет для анализа или для внутренней работы. Просто посмотреть, что происходит и напомнить себе, что есть такое понимание, как петелька и крючочек, когда есть фраза, есть ответ на фразу, опять же мотивы, цели, задачи, всё это должно учитываться. 

Ведущий: И насколько я понимаю, часто происходит так, что где-то эта петелька расходится с крючочком, они рвутся по сюжету, по сценарию? 

Диомид: Иногда по сценарию, а иногда по недогляду режиссёра и актёра, один просто пришел прозвучать текст, а другой просто во время уложиться, и просто чтобы быть в статусе режиссера. 

Ведущий: А хороший, профессиональный результат – это каждая реплика цепляет следующую, каждая сцена цепляет в следующую? 

Диомид: Конечно, текст рождается текстом. Все должно быть осмысленно в этом плане, и тогда вы не отделяете актёров хороших от плохих, кто-то получается в фаворе по разным причинам, но как правило, эти артисты очень точно отыгрывают моменты принятия факта и отыгрыша этого факта. И у этого есть закономерность, как у актёров, которые снимаются, и актёров, которые озвучивают. Качество их работы зритель воспринимает через слух, через ухо, и в этом есть определённая достоверность, у которой есть объяснение. Иногда кто-то по наитию делает правильно, иногда кто-то, понимая, делает правильно, а вот и все. А Дэвид Вашингтон, я часто отклоняюсь от темы, за этим надо следить. 

Ведущий: Мы закончили. 

Диомид: Не закончили, я не ответил на вопрос. Так вот, у него были очень интересные реакции на реплики, которые ему подавали, и интересный способ проживания. Я не наблюдал его в других ролях, и если этот способ никак не поменялся, тогда впору говорить о том, что значит он дальше не растёт, не трансформируется. Потому что, если посмотреть в глаза Мэрил Стрип или того же Ди Каприо или Джонни Деппа, они в каждой новой роли по-разному принимают факты, по-разному отдают этот текст, вот что там с Вашингтоном я не знаю. Или,например, Кевин Хард, он практически нигде не меняется, а Кевин Харда я отзвучал, наверное, в четырёх фильмах точно, и они были разные. И, кстати говоря, фильм «Отцовство», где у него не комедийная история, а скорее трагическая, и он должен был по-другому себя проявить, он там себя проявил. Мне кажется, ему это удалось. Это не выдающаяся игра по масштабам драматической какой-то глобальной истории, но для него это определённое достижение, ступень вверх. 

Профессиональные и непрофессиональные актеры. В чем проблема?

Ведущий: В дубляже непрофессиональные актеры - это колоссальная редкость, есть некоторые примеры, но в целом…

Диомид: Нет, это не редкость. 

Ведущий: У нас всего на весь отечественный дубляжный рынок таких примеров может быть два-три. 

Диомид: Так было, мы должны привыкать к новой реальности. 

Ведущий: Расскажите про новую реальность. Потому что у меня ощущение, что у всех, назовём так, начинающих актёров озвучания, которые посещают разные форумы, интенсивы, мастер-классы, ищут возможности туда пробиться, складывается ощущение, что это очень закрытая каста. И во многих интервью актёров озвучания говорится, что в первую очередь для этого нужно профессиональное образование. 

Диомид: Не знаю, буду ли я первым, кто об этом расскажет, почему это закрытая каста. Ранее дубляж творился на двух-трёх киностудиях: киностудии Горького, Мосфильм, и киностудии Союзмультфильм, в Союзмультфильме в меньшей степени. При каждой студии был штат артистов, эти артисты и снимались, если их призывали к этой службе, либо они приходили и отрабатывали дубляж, были ставки по этому поводу. Удивительное дело, но даже театральный актёр не мог попасть, грубо говоря, в касту или в сообщество актёров дублирующих, потому что это было прерогатива выпускников ВГИКа и снимающихся артистов. И только с приходом нового времени в девяностые годы, когда студия «Пифагор» стала располагаться в Щукинском училище, а это значит, и Малый театр тут поблизости, и всё остальное. Стали проводить эксперименты, или как это было, я не знаю, стали появляться и театральные актёры в дубляже. Но появление театрального актёра в дубляже – это скорее исключение, и пробиться в это было невозможно. Не потому, что была какая-то закрытость, а просто был штат. Атеатральный актёр не был в штате, он был в штате своего театра. А в девяностые годы произошло размывание очень многих критериев отбора - и оценки работы, понимания, что такое профессия, как это вообще профессионально, непрофессионально. И это размывание происходило такими же профессионалами, только театрального сообщества. А когда окончательно смылились все критерии того, как это надо, произошло то, что произошло, и грубо говоря последние стали первыми. 

Ведущий: То есть правильно я понимаю, что сейчас, на ваш взгляд, это уже такой пережиток, клише отзвучавшее, что сейчас есть возможность в эту сферу попасть? 

Диомид: Конечно, но надо понимать, что есть конкуренция. 

Ведущий: И она огромна. 

Диомид: Да. И мне очень часто и помногу присылают этих демонстрационных записей, послушайте, я начинаю слушать. А что вы заканчивали? А я вот закончил курсы такие-то. 

Ведущий: Но слушать это невозможно по-хорошему. 

Диомид: Ну как невозможно… я понимаю, что человек говорит, но как он пришел на курсы с пониманием, что у него красивый голос, он выходит с этих курсов…

Ведущий: И любуется своим голосом. 

Диомид Виноградов: Я могу сказать так, курсы дают представление о профессии, они дают понимание, как это должно работать, как работать с текстом, как работать с ролью, там в концентрированной форме это все расскажут. Другой вопрос у меня возникает - почему тому же самому учат четыре года, что в концентрированном виде допустим дается на этих курсах. У меня вопрос: неужели, если бы это было так просто и легко, если бы это так было усваиваемо, тогда бы и в училищах, и в университетах, в соответствующих вузах тоже 10 занятий и всё, артист, бери диплом, иди домой. Один тоже был интересный экземпляр - я начинаю задавать ему вопрос: «Где вы учились?», он говорит: «Я два года занимался с доцентом кафедры в ГИТИСе, она там преподавала, я два года с ней». Я говорю: «И? Ну хорошо, а результат где? Вы думаете, что ваш, грубо говоря, навык или скилл растёт от того, как долго вы этим занимаетесь? Не от качества того, что вы получаете, понимания того, что вы делаете, осознавания элементарного. И в итоге у нас получается просто текст».

И сейчас будет минутка весёлого занудства «Почему надо получать профессию». Во-первых, вы получаете квалифицированную помощь в том деле, в котором вы дальше будете отдавать свою жизнь и будете творить и что-то делать, вы получаете понимание и осознавание своей ответственности в этой профессии. То есть тот временной ресурс, возможно даже финансовый, который вы тратите и вкладываете в свое образование. Восновном временной, потому что финансовый - ну мы понимаем, можно заплатить деньги, пойти на курсы в 10 дней, 10 занятий и вы уже с листочком о том, что вы прослушали курс. И без этого осознавания, и без этой ответственности что вы можете делать? Что такое ответственность? Я подхожу к микрофону, и я понимаю, что я должен сделать работу качественно, не потому что я вынужден её делать, мне самому хочется. Я ещё раз говорю, цель творчества – самоотдача, эту самоотдачу я пытаюсь реализовать, находясь у микрофона. Я потом не буду по 20 раз пересматривать этот фильм: «Вот это я!» Это не интересно, нет. Интересно – посмотреть фильм и посмотреть, насколько тебе удалось сделать то или иное, получить собственную оценку, исходя из этого анализа, который ты делаешь, ответственность. А когда ты ни за что не отвечаешь - ни за правильное ударение, ни за культуру речи, ни за достоинство в профессии, ты пришел, сделал, просто видно, как ты это сделал, и потом дальше другие это послушали, приняли это за норму. А когда за норму ты это принимаешь, чем чаще ты это слышишь, тем вероятнее, что это станет нормой. И что происходит с профессией? Она становится мельче, не интересней, шаблонней. И всё, и нет её, этой профессии. 

Ведущий: И в то же время тем ценнее становятся профессионалы, которые сохраняются. 

Диомид: Красота в глазах смотрящего. Должны быть люди, которые понимают, куда смотрят, и что видят, и что они должны оценить. А как много таких людей?

Ведущий: Иначе возникнет ситуация, как в комедийном шоу: зачем вам переплачивать профессиональному актёру, если можно не доплачивать мне?!

Играйте проще!

Диомид: Отличная шутка! Очень грустная шутка, но вы будете смеяться сквозь слёзы, наверное, ещё один хороший повод утереть скупую слезу, когда именно это и работает. У меня была какая-то проба, одна из последних, я пробовался в какой-то ситком, и мне режиссёр все время говорил: «А можно ещё проще? Ещё проще? А вообще просто?». Да я так инфузория сейчас просто, проще некуда, просто одноклеточное. А объясните мне, почему я должен проще или поставьте передо мной такую задачу, которой я буду следовать, и это простота, которая вам так нужна, придёт сама. Всё. И я вам сделаю проще. Просто мне проще, когда я следую установленной задаче, а когда я сам должен поставить себе эту задачу на этих пробах, и я не получаю её от режиссёра, я буду рисовать себе те картины, которые я представляю себе. Это режиссерская беспомощность сейчас тоже тотальная, потому что вот это проще, а простота хуже воровства. И что мы имеем? Мы имеем интересное кино, за которым интересно наблюдать? У нас практически выродилось персонажное кино, оно перекочевало в какие-то ситкомы, но в ситкомах у нас актёры определённого качества, и они как бы получают путёвку в жизнь из КВНовской школы, нежели чем из актёрской школы. 

Ведущий: Из блогеров ещё, например. 

Диомид: Да, слава тебе Господи, есть откуда черпать. А посмотрите фильмы Казакова «Безымянная звезда» и «Покровские ворота». Это чистой воды персонажное кино, которое у нас не снимается, там никто в простоте не работает, но зато как это смотрится. Нет, в «Безымянной звезде» есть эта простота, но это персонажное кино, с каким вкусом сделано, с каким вкусом выстроено, какой там диалог, как это все работает! У нас нет такого кино сейчас. У нас такое кино сейчас - чем естественнее, тем лучше. 

Ведущий: Простота, она ведь разная бывает. Простота – слово-то неплохое, она может быть очень хорошей, но мы говорим про ту простоту, которая работает на цель «пипл хавает»?

Об озвучке Джона Сноу

Диомид: Что такое простота - это «я в предлагаемых обстоятельствах», когда я играю самого себя. Но актёрская профессия заключается не в том, чтобы сыграть самого себя, а сыграть другого человека, другой образ мысли, другое состояние души. Вот вы бы не убили, а он убил бы, и вам надо сыграть, и вам надо понять внутри себя, как сыграть человека, который бы убил, что должно происходить внутри. Значит, у вас что-то появится такое, походка изменится, что-то в вашей психофизике изменится, это не может не измениться, потому что вы в поисках этого убийцы должны будете найти в себе эту червоточину, которая изменит в вас всё, вашу речь, манеру говорения. Я в жизни говорю так, но мои персонажи будут говорить по-другому. Мне кто-то из режиссёров наблюдательных сказал: «Слушай, я вот наблюдаю, ты даже как-то тембрально меняешься вместе с этим человеком». Я говорю: «Слушай, я не знаю, как это происходит. Но внутри меня находятся какие-то обертона». Я вот не похож на Джона Сноу, а как мне озвучить Джона Сноу? Значит, я начинаю искать что-то в себе, что будет складываться с образом Джона Сноу. Хотя удивительное дело – если бы был кастинг, меня бы на Джона Сноу скорее всего не позвали. Это делалось командой, которая, скажем так, делала сериалы для РЕН-ТВ, и из сериала в сериал были приблизительно одни и те же люди, и периодически среди этих людей был и я. Я не могу сказать, что это были одни и те же люди прям тотально, нет, там была ротация в зависимости от того, какое актёрское качество,допустим, тембральное, возрастное нужно для той или иной цели. И когда пришел этот сериал, честно говоря, боюсь погрешить против правды, но есть такое подозрение, что ни те, кто озвучивал, ни те, кто готовили, по большому счёту с материалом не были знакомы. Это было очередное какое-то фэнтези и так далее: персонажей просто огромное количество, а актёров не просто огромное количество, их мало на такое количество персонажей, и каждый из актёров должен был озвучить по нескольку ролей. И, естественно, в этом случае ценятся те, кто может и белочкой, и стрелочкой, и барбосиком, может и молодого, и старшего, и какого угодно. Цена/качество -надо все озвучить за эти деньги. Мне дали этого Джона Сноу, но я не думаю, что там был какой-то особый расчет, персонаж говорит мало - никакущий.

Ведущий: Больше убивает. 

Диомид Виноградов: Ну извините, вам пришли только первые серии, вы ещё не видели кого он там убил. Вы видите, это мямля какая-то, ходит, что-то страдает. Но ко мне этот персонаж попал, и во-первых, я сразу понял, что это не простая фигура. Честное слово! Хорошо, конечно, говорить об этом, когда уже все знаешь, но поверьте мне, все так и было, и я понял, что он здесь неспроста. И, скажем так, боль в глазах не просто так играется. Скорее всего,это будет иметь какое-то драматургическое развитие, и зная драматургию, именно такие персонажи, в общем эти Гамлеты, зачастую как раз и делают всю историю. По началу авторы их не выпячивают, а если уже говорить об этом Колоссе, то там все персонажи загадки. Другое дело, что автор их просто так убивал.

Ведущий: Он рассказывал удивительные свои истории, как он решал кого убивать и как. 

Метаморфозы перевоплощения

Диомид: Чего не знаю, того не знаю, говорить за то не буду. И мне сразу показалось, что это не простой персонаж. Как его открывать? Что это вообще такое? И я понял, что надо его открывать через глаза, и я вижу его типаж, я читаю его глаза, и я понимаю, что его надо с какой-то там червоточинкой, болью играть. И потом, когда он стал раскрываться, и я понимаю, что он бастард, это его гложет, и что там есть своя боль и печаль и так далее, то я понял, что эта мерцающая интонация в голосе, когда он даже и молвит-то не смело, когда словно ищет разрешение для того, чтобы говорить самому, и вот этот голос, который напором диафрагмы не упирается, говорит о том, что стержень сломан, и через вот это всё рождается трагизм. Если его озвучивать как героя, тогда это будет совершенно другая история. Если ты знаешь, что это же ого-го, сейчас я как отзвучу! А когда ты не знаешь, что это за персонаж, как он вскроется и раскроется, ты не смело выступаешь в его изучение. И вот это скрупулезное изучение, 5 секунд длящееся, потому что ты уже знаешь, куда смотреть и что видеть, оно дарует вот такие открытия. 

Ведущий: Вы выразились так очень оригинально: «Я не похож на спецназовца, также как и на афроамериканца», это было про «Довод». При этом у вас большинство ролей, многие роли - острохарактерные, и вы озвучиваете и актёра азиатского происхождения, и афроамериканского, и спецназовца. Я даже выписал целый ряд инженерных сооружений: Вася, Савелий, Женя, Парфенон, Кинкакудзи, Биг Бен, Телеграф, еще много-много домиков в мультсериале «Домики». 

Диомид: Да, это российский мультипликационный сериал. 

Ведущий: Сейчас хочется адресовать в виде совета начинающим артистам озвучания - какие нужно искать в себе ресурсы, задавать себе вопросы, что нужно искать в героях, чтобы получались вот эти метаморфозы перевоплощения? Кроме того, что вы сказали в глаза смотреть. 

Диомид: Если бы я имел чётко сформулированный рецепт, отвечая на ваш вопрос, я бы, наверное, уже этим стал зарабатывать деньги, потому что имея такой рычаг и такой способ объяснения…

Ведущий: Так давайте сейчас на двоих создадим. 

Диомид: Увы, нет. Поэтому занимаюсь тем, чем занимаюсь. Актёрская профессия – это всегда магия. Есть такой фильм про Уильяма Шекспира «Влюблённый Шекспир». Там есть такая сцена, когда продюсера, антрепренера ловят коллекторы, которые должны получить долг и все прочее. Они его припирают к стенке и говорят: «Отдавай деньги». Он говорит: «Вот сейчас состоится представление, и я вам всё отдам, я заработаю, я вам всё отдам». Они говорят: «Как ты заработаешь? Вот этого у тебя нет, этого нет, актёры у тебя кто-то заболел, как это представление будет?». Он говорит: «Это же театр, это магия, никто не знает, как это происходит». Ну я так..близко к тексту, но, наверное, это понятно. Когда ты ответственно или с интересом приходишь делать свое дело, это всегда магия, это всегда происходит само собой. Тренировать это невозможно, то есть это те рычаги, которые включаются в тебе внутри в момент. Возвращаясь к тому тезису, который озвучил один из режиссёров: «Как это получается, что у тебя даже голос как-то меняется, в нём появляется то стержень, то стержень пропадает, ты даже как-то говоришь то ниже, то выше в зависимости от самого персонажа». Потому что Лесли Чао – это же совершенно безумная история. Говорит он высоко, играет Кен Жонг так, как будто поймать и оборганичить, сложнее не придумаешь. Хочу тоже возвратиться к одной переписке, когда мне один артист, который не артист, но себя им считает, говорит: «Знаете, что? Я, к примеру, отец пятерых детей, и лучше меня многодетного отца никто не озвучит. Вот у меня есть такой опыт».

Ведущий: А вы знаете сколько памперсов я поменял! 

Диомид: Да, это всё. Я говорю: «Ну прекрасно, у меня сейчас фильм, где многодетный отец во второй части фильма летит в космос, а в середине фильма мы узнаем, что пока он находится в космосе, раскрываются его педофилические наклонности, дети про это начинают рассказывать. Он возвращается и вместо героя превращается в объект для судебного разбирательства, вот такая метаморфоза. Хорошо, первую часть фильма я с вами без проблем озвучу, а полёты в космос и педофилия? Опыт есть у вас такой, если вы к этому клоните?». Ну как это сыграть, это надо себе представить, или как говорят на жаргоне, прикинуться, как-то понять это всё, как-то прилепить, найти какие-то ресурсы. Во-первых, надо объяснить себе, почему этот человек делает то, что он делает. Это мотивация, и от этой мотивации рождается способ его существования, если мы говорим о снимающейся фигуре. А человек озвучивающий должен оправдать то, что происходит с человеком на экране, и понятно, что он делает это в контексте той языковой и ментальной среды, в которой он органичен, снимаясь в этом фильме. Когда мы локализуем этот продукт, мы находимся в совершенно других реалиях, нас трогают совершенно другие вещи, у нас другие триггеры. Значит, надо найти похожие триггеры в нашей жизни и перенести их на экран, потому что слепое повторение того, что там есть, мелизматических каких-то неоправданных интонационных перепадов, рождает только непонимание, почему ты так сейчас говоришь. Нупонятно, что у него там какой-то проскочил пробел, а ты зачем это сделал? Ты должен это сделать органично, чтобы зритель поверил в персонажа, которого он видит на экране, которого ты озвучиваешь, другого способа здесь нет. Человек, который просто приходит и читает, он слышит интонацию, и он слепо эту интонацию повторяет, и как правило его фраза будет звучать, не отвечая на вопросы и не перекидывая мостик, рвано, и всё это будет такой «франкенштейн». 

Ведущий: Появляется действительно очень много фильмов, по которым буквально с первой минуты можно сказать, что здесь что-то не то с дубляжом, потом смотришь, а в титрах действительно режиссёра дубляжа такого не знаешь, заходишь – а кто это, а это какой-то КВНщик, или даже не будем плохо про КВНщиков говорить…

Диомид: Ну человек, не имеющий отношения. 

Ведущий: Радиоведущий, например. А почему он здесь, откуда?

Диомид: Сейчас же мы живём в какой среде – любой. У кого есть сотовый телефон, может снять кино и выложить его на всеобщее обозрение; любой, у кого есть микрофон, может сесть и озвучить фильм. Раньше не было таких средств, а если не было таких средств, ты был не допущен. Тебя могли допустить, но при этом ты должен соответствовать как бы общим критериям и общим качествам, ты должен соответствовать тем, кто в этой профессии уже есть. Так как я, наверное, человек профессиональный, не наверное, а профессиональный, у меня возникла мысль, что в своей демонстрации я должен предъявить то качество, которое позволило бы мне встать в один ряд хотя бы с кем-то, хотя бы не в один ряд, а просто оказаться в одной комнате с кем-то. То есть я должен был продемонстрировать и доказать, поэтому я сделал соответствующую демонстрационную запись, демонстрирующую возможности моего голоса. И как подобрать материал для этого? Конечно, можно прочитать басню, можно прочитать отрывок из прозы. Если вы поете, явите свои вокальные данные, это всегда приветствуется, и поющие актёры нужны, потому что, во-первых, поющий хорошо слышит, мелодику речи он слышит, и он не столько интонацию считывает, сколько про что человек говорит, врёт он в этот момент или нет. И я понимал, что мне надо сделать вот это всё. Я думал, как же мне найти материал такой. Я же хочу показать, что я могу голосом Микки Мауса, я могу голосом Дональда Дака, я могу Тимоном, Пумбой и всем остальным, но у Островского нет никакого текста для этих персонажей. Что же: 

– Марья Степановна! «…» 

– Николай Ефимович, я не понимаю о чем вы говорите!

Это же просто паноптикум, если я возьму и начну это, хотя это мысль. 

Ведущий: Прозвучало, как нормальная сцена из «Миньонов».

Диомид: Да. И я понимал, что мне для этого нужно написать текст. 

Ведущий: Самому? 

Диомид: Самому, конечно. И я написал для этой небольшой сценки, где вот эти вот все диснеевские персонажи, которые призваны были продемонстрировать мои умения.  Естественно, это была диалоговая речь какая-то, без особой конфликтности, с каким-то примитивнейшим сюжетом. Главное, чтобы просто было логично - кто, что говорит, зачем, там надо было и за Плуто погавкать, и за всё остальное. Значит вот я себе эту пьеску написал. Потом у меня была там задумка всякие разные голоса, от вот таких до таких, всё это тоже как слепить так, чтобы это звучало. 

Ведущий: Просто «Утро в Чертаново» какое-то! 

Диомид: Так и было, да, но я этого не видел, я это предвидел, видимо. И тут я понимаю, что мне надо как-то эти голоса тоже в какую-то драматургическую коллективизацию смотать. Я подумал: «Хорошо бы, если бы это было застолье, и все эти гномы сидели и говорили фразы. А какие фразы?». И тут мне случайно попадаются какие-то афоризмы о вине, о питие. И я думаю: «Так-так, интересно, вот это высказывание о вине, вот это...». И я, значит,нашел целую подборку фраз о культуре питья, скажем так, афористических, и просто в логической связкерасставил их таким образом, чтобы все персонажи, сидя за одним столом, общались этими афоризмами или крылатыми фразами на одну и ту же тему, они все были в диалоге. Я просто после этого назначил: «Эту фразу у меня скажет тонкий, толстый, высокий, седой, низкий, старый, молодой» и так далее. И в такой же оформленности всё было подано. Это возвращаясь к вопросу о том, что были ответственность и понимание, как это нужно сделать. Для того, что ты понимаешь, ты должен соответствовать. Сейчас нет такого понимания, нет такой цели и задачи. Более того, нет почитания авторитетности в профессии, и это, конечно, ужасает. Есть какое-то слепое преклонение перед мастерами в профессии, но это не одно и тоже. Потому что когда ты видишь профессионала, ты почитаешь его, как творца определённых ролей, человека, который знает, который владеет профессий. Но это ты знаешь, потому что с точки зрения имеющихся профессиональных данных, а когда ты не разбираешься, возвращаясь к вопросу о том, куда смотреть и что видеть, ты просто преклоняешься. Потому что в массе все говорят вот этот артист - гений, значит, и я должен говорить, что этот артист - гений, а почему он гений - непонятно, это науке неизвестно. Мне кажется, что вот эта закрытость, скажем так, элитарность на тот момент,возможно, казалась великим злом. И вот мафия, туда-сюда, а потом ты понимаешь, что этот иммунитет, который был у этого организма, не позволял проникать вирусам. И дубляжи, которые вы слушаете и слышите, вам нравятся: голоса звучат прекрасно, отличная разговорная речь внутри, это понимание, ощущения от всего. Вы получаете удовольствие, и то, что я называю, получаете вдохновение от работы коллег, вы вдохновляйтесь, и это позволяет вам что-то делать либо в этом направлении, либо в других направлениях. А сейчас не вдохновляет ничего, за исключением опять же тех, кто по-прежнему держит марку, с пониманием подходит к профессиям, но это единицы уже, к сожалению. Я могу сказать, что есть среди моих коллег те, кто вдохновляет - это люди не одного возраста. Это и мои сверстники, есть и помладше, есть и постарше, кто ещё как бы понимает, что это надо делать качественно, и с пониманием подходит ко всему. Самое интересное, что, сталкиваясь с выпускниками вузов, с новичками, начинаешь с ними разговаривать - иногда это рабочие моменты, иногда это просто субъективное интерес - когда ты хочешь понять, как сейчас учат, что вообще в голове у людей. И в этот момент ты понимаешь, что это не рассказали, это не объяснили. А как вообще, что? Вас не научили учиться, вам не дали инструменты, с помощью которых вы будете продолжать обслуживать свой инструмент, настраивать его правильным образом, понимать. Возвращаясь к вашему вопросу, как молодому специалисту понять, как надо пристраиваться. Вот это чутье у вас и появляется во время обучения, когда вы из раза в раз повторяете одно и тоже. Кстати говоря, интересно, когда в прямом эфире оговорки случаются на радио, здесь же момент импровизации, это же надо обыгрывать, просто так оставлять, это как бы…

Ведущий: Не только на радио, мы вспоминаем Евгения Хорошавцева, который озвучил при смене президента.

Диомид: Блестяще и достойно выкрутился, это же просто… Прошу прощения, Дмитрий Анатольевич. 

Ведущий: Когда ты каждый день озвучиваешь президента, можно и запутаться. 

Демо-запись и авторское право. Дублирование дублера

Диомид: Да-да, это достойно, этому тоже учат. Ну как учат… у вас нет никаких упражнений, чтобы вы достойно выкрутилась из какой-то ситуации, навык вашей профессии дает вам понимание, реакцию и так далее. 

Ведущий: Мало, кто рискнёт вот так самостоятельно себе написать текст для демо- записи, я точно это знаю. В основном люди действуют очень просто: «Ну я возьму, надёргаю что-нибудь из одного фильма, из другого, из третьего». Во-первых, надо сказать, что очень часто это просто не подходит тебе под голос и под твой уровень владения мастерством. Во-вторых, дорогие друзья, не делайте так просто, вы сталкиваетесь с авторскими и смежными правами, это может подвести вас под монастырь, либо пишите себе тексты реально сами, как Диомид, как хорошие дикторы, либо обращайтесь на профессиональные студии, где это сделают за вас и предложат вам текст, освобождённый от авторских и смежных прав, чтобы никто не смог вам претензию предъявить. 

Диомид: Я могу сказать так, что это конечно ход для человека, но есть большой соблазн впасть в прелесть дублирующего актёра. Что такое впасть в прелесть – в очарование, то есть вы слышите интонации, вы слышите органику…

Ведущий: …уже того, кто это сделал. 

Диомид: И вы пытаетесь даже не дублировать актёра, который снимался, а вы дублируете дублера. И что это может рождать…

Ведущий: Злая пародия. 

Диомид: Это не то, что пародия. Это бессмысленное повторение. А ещё раз говорю, это процесс осмысленный, и только осмысленная речь вас будет цеплять. То есть это нужно делать разбор. Вы что думаете, режиссёр, который дублирует фильмы, он занимается тем, что вызывает артистов или через кого-то просто получает перевод и потом, нажимая на кнопочку, принимает позу: «Ещё разочек, пожалуйста. Потише, поконкретнее». Хотя что означает это «поконкретнее» не понятно, «лапидарней!».

Ведущий: Сульфиато. 

Диомид: Отличное слово! Это что? «Сульфиато! Теперь в таблетках!» И вот как это делать? Нет, позиция и назначение режиссёра - разложить, сделать экспликацию. Не буду расшифровывать, что это такое. Знающие знают. 

Ведущий: Теперь в капсулах. 

Снова психофизика. В чем задача режиссера озвучания?

Диомид: Да, экспликация. Нет, теперь и в таблетках. И надо сделать экспликацию -  просто элементарный разбор по сценам. Понять откуда, чего, куда, почему люди стоят разговаривают об этом, почему они идут и говорят, почему они стоят говорят, почему сейчас показывается крупный план. Была у меня тут одна творческая встреча, и меня попросили, чтобы я вместе с, грубо говоря, абитуриентами озвучил небольшой кусочек из одного известного фильма, просто на 5 реплик. Я говорю: «Ну давайте мы разберём эту сцену, что происходит с человеком. Давайте мы посмотрим: вот здесь он говорит вот это, ему отвечают вот это, а почему он, говоря эту фразу, поворачивается на секунду сюда, потом возвращается опять и смотрит в глаза человеку». А там такой критический момент, сцена такая, она не орущая, не экшен сцена, но, грубо говоря, человек стоит на крыше, и один отговаривает другого совершить что-то нехорошее. И мы начали разбор просто этих реплик и психофизики артиста, который эту роль воплощает. И я, кстати говоря, не могу похвастаться тем, что смотрел этот фильм, но люди, которые сидели в зале, смотрели этот фильм и хорошо знали, о чем я говорю. И я стал делать этот разбор, я говорю: «Возможно этот человек… тра-ля-ля». Я начинаю рассказывать его историю, исходя из тех реплик, которые он здесь говорит, и то, как он проживает. И оказывается, что я попадаю, просто описываю судьбу этого человека. Но это тот навык, который ты получаешь, когда ты не знаешь контекста. Ты пытаешься его просто на каком-то экстрасенсорном уровне почувствовать, понять и обосновать, и быстренько всё это оборганичить. 

Ведущий: И это ещё говорит и о том, что актёр сыграл это достоверно, он правильно передал. 

Диомид Виноградов: Да, он мог сыграть по-другому, он мог сыграть так, но он сыграл, как он сыграл, и поэтому все чётко передается. Там есть секундное отведение глаз, и опять он возвращается к своему объекту. Он не просто так отвёл глаза. Он, говоря это, сдерживает свои эмоции, он повторяет свой опыт, и в этот момент, отводя глаза, он старается не заплакать и опять возвращается к своему объекту, но он не должен показывать свою слабость в этом моменте. Но ещё раз проговаривая и проживая свое прошлое, и говоря о том, что я тоже хотел спрыгнуть, не делай этого, не повторяй моих ошибок, потому что я чуть не повторил и объясняет. Вот он отводит глаза, послушайте его голос, вам не кажется, что голос увлажнился? А когда увлажняет голос – когда увлажняются глаза, когда мы начинаем переживать, мы сдерживаем это, наш голос становится совершенно другой фактуры. И зритель, поедая попкорн, он всего этого не видит, но кожей он чувствует, его ментал объясняет ему, его челюсти заняты пережевыванием кукурузы, а кожей он чувствует определённые вещи, потому что что-то происходит на интуитивном уровне. Вот работа режиссёра – разобрать это, увидеть. Пришел артист, который ничего этого не видит, он должен ему это объяснить, или если долго объяснять, поставить передним задачу, чтобы без долгих объяснений он точно выполнял и прошелся по рисунку этой роли в этом эпизоде правильно, чтобы это в итоге потом прозвучало так, как задумал тот снимающий режиссёр. Задача режиссёра в анализе происходящего, а не просто проследить, чтобы актёр не пропустил свои реплики, синхронно сказал и сделал паузу там, где допустим поставлена укладчиком эта пауза. Да всё это ерунда. Паузы должны только помогать человеку осознать, что здесь,наверное, надо сделать какую-то паузу, мало того сделать, ещё оправдать эту паузу внутри, как бы посреди речи тебе толкают эту паузу. Ну как, мы говорим так, как мы говорим в жизни, нам паузы никто не ставит, они рождаются, они рождены добором дыхания, подыскиванием каких-то слов, какой-то заминкой и так далее. А зачем здесь эта пауза? Просто надо остановиться, а потом продолжить? Вот и рождается эта техническая речь, которая через себя не пропущена, но зато все паузы на месте, все буковки, все в губешках, а жизни нет, сердца нет. Так вот задача режиссёра – подготовиться к этому процессу, понять с каким актёром ты работаешь еще. У всех актёров психоэмоциональная история разная – к одному такой подход нужен, к другому такой подход нужен. У меня был один опыт, когда один режиссёр, почему-то он думал, что на меня надо орать, а это со мной не работает, я в итоге начинаю орать в ответ, потому что, ибо извините, а почему бы и нет, вы орёте на меня, а я значит должен орать на вас. 

Ведущий: И тут мне вспоминается оговорка вашего товарища Александра Гаврилина, когда он сказал «Динамит Виноградов». 

«О боже мой!». О работе над фильмом «Побег из Шоушенка»

Диомид: Ну грубо говоря, да. Я просто хотел бы, чтобы ко мне относились с таким же уважением, как я отношусь с уважением к другому человеку. Ибо зачем, я что здесь, извините, у нас садо-мазо процесс какой-то. Я ещё раз говорю, в процессе я хотел бы получать удовольствие от работы, это сопряжено с тем, о чем я уже сказал. Режиссёр должен это всё увидеть в сценарии этого фильма и потом подготовленным прийти на запись. Интересная история, которую вы можете проверить в «Побеге из Шоушенка». Будет небольшой спойлер, если вы ещё не видели фильм, если видели, контекст вам будет понятен. Охранник, который заходит в камеру к заключённому, из которой никто не вышел на проверку, осматривает эту камеру. Задайте себе вопрос что он отыгрывает в этот момент, и после этого он говорит: «О Боже мой!» Вот что должно быть «О Боже мой»? Просто фраза. Вот зашёл охранник, осмотрел эту клетку, и потом он говорит фразу «О Боже мой». Нас весь фильм готовили к определённому событию, вторую часть фильма особенно готовили к определённому событию, и охранник отыгрывает именно это событие. Посмотрите, где он оглядывает всю камеру, и его взгляд фиксируется там, где он фиксируется, что он отыгрывает этим взглядом, после чего говорит: «О Боже мой». 

Ведущий: В той точке видим какой ход находится, лаз. 

Диомид: Нет, он отыгрывает повешенного человека. И у зрителя в этот момент происходит… «А! Как же так?!».Вот все сжимается, потому что мы уже сопереживаем сюжету, сопереживает персонажам. 

Ведущий: Но мы ещё не видим картинки, но слышим «О Боже мой!».

Диомид: Да, но мы видим его глаза, мы видим что он делает. И естественно манипуляция заключается в том, чтобы столкнуть нас в эту эмоциональную яму, чтобы мы: «Всё-таки случилось то, чего мы не хотели». И вот это заставляет сжиматься всё внутри. Нас к этому вели, зрителя к этому подводили, и в этом «Боже мой» нужно было отыграть повешенного человека. И если в этом «О Боже мой» не отыгрывается, просто «Боже мой» и всё. А здесь получается вот это индивидуальное. Я, конечно, очень благодарен всем актёрам, которые принимали участие в этом процессе. 

Ведущий: Особенно актёр, который главную роль озвучивал. 

Диомид: Об этом и слово «О Боже мой» произносил Константин Карасик, отличнейший актёр на самом деле, тот, который умеет быть настолько разным тоже в разных ипостасях. Это тот случай, когда смотришь на работу коллег, и они тебя вдохновляют, и когда тебе самому хочется зажечь и что-то делать. И, естественно, исполнитель главной роли Морган Фриман и неизменный дублер Игорь Старосельцев - большое ему спасибо, что он не отказался от исполнения этой роли. Отказаться, наверное, было резонным, потому что, увы, дубляж телевизионного проекта очень сильно отличается. Не дубляж, а бюджет. Я все время думаю о дубляже, а не о бюджете, поэтому такая вот незадача, и, естественно, ты не можешь позволить себе предоставить актёрам гонорары, которых они заслуживают и стоят. И приходится каждый раз, наверное, в подобной ситуации договариваться с человеком, понимая всё несовершенство этого процесса. Но тебе нужны эти люди, потому что это хорошее актёрское качество, это профессионалы, это глубокие люди, они в своей профессии понимают и осознают, и взаимодействовать с ними – большое удовольствие. Все, кто принимал там участие, - большое спасибо всем артистам. Пришлось, конечно же, делить этот бюджет, там был ещё бюджет режиссёрский и укладчика текста. 

Ведущий: Я про бюджет люблю, это вы давайте. 

Диомид: Давайте мы не будем говорить, я просто буду говорить «бюджет». Был бюджет режиссёрский, и был бюджет человека, который укладывал текст. 

Ведущий: Я записываю. 

Диомид: Да, пожалуйста, был бюджет. 

Ведущий: Через У или Ю? 

Диомид: Через Ять, потому что бюджет был маленький. И я понимаю, что мне надо как-то выкручиваться. Что я могу в этой ситуации сделать? Я могу не платить одну ставку, я могу не платить одну большую ставку. 

Ведущий: И сделать эту работу сам. 

Диомид: Самому. И перед этим я себя спрашиваю: «Вообще как? Ты режиссёр, и ты ставишь себя на эту роль. Как это выглядит?» Во-первых, у тебя безвыходное положение. Тебе надо позвать много людей, им надо заплатить небольшие, но хотя бы приблизиться к достойным деньгам, и естественно, ты будешь платить из этого гонорара. Я могу пригласить какого-нибудь артиста, но я понимаю, что эта роль ключевая, мне надо будет с этим артистом прорабатывать её. 

Ведущий: Драть три шкуры условно. 

Диомид: Ну три шкуры, да, творческих шкур притом. 

Ведущий: А денег…

Диомид: А денег нет, и какое у меня есть основание этим заниматься с артистом? Ну просто никакого, это грабёж. И я понимаю, что мне надо будет всё ему объяснять, где он не попадёт, у него возникнут какие-то там свои идеи, которые нужно будет перебивать своими козырными идеями. И говорить: «Нет, это потому что это вот здесь, и поэтому надо вот так». Есть только один выход – сделать это самому. Вот ты становишься к микрофону, и звукорежиссер, который вёл запись, спрашивает: «А кто будет главный герой?» Я говорю: «Ну придётся мне». И мне звукорежиссер перед записью он говорит: «Слушай, я конечно, знаю, что ты по-разному умеешь и делаешь это хорошо, но мне кажется, это вообще роль ну не твоя, ты меня конечно извини». Я говорю: «Спасибо, что ты это сказала до того. Ты меня мотивировала, щас я буду…. сделаю всё как надо». Когда тебе говорят: «Ты знаешь, ты скорее всего…» Тренер подходит на олимпиаде к спортсмену: «Слушай, чувак, все круто, но там с шестом уже прыгали, во как было, но ты не расстраивайся, я здесь, я с тобой, потом с горя отметим обязательно в номере». Ты встаешь к микрофону, начинаешь всё-таки это делать и делаешь, как получается. Причём ты делаешь так, как ты задумал, невзирая на то, что получилось. Потом, конечно, звукорежиссер сказал, что он дико ошибался и извиняется. И таким вот образом…

Ведущий: Ну яд уже был всыпан в стакан с чаем. 

Неочевидный кастинг

Диомид: Ну это, кстати говоря, о том, что не всегда очевидный кастинг. Кажется, что надо позвать вот этого человека, а этот совершенно не подходит и так далее, это какие-то дает не очевидные решения. Ещё два таких примера, и мы разойдёмся. Один из этих примеров – это «Война и мир», когда Первый канал заказал два кастинга, на Наташу Ростову и на Пьера Безухова. 

Ведущий: Мы говорим про сериальную версию? 

Диомид: Про сериальную версию, да. Насколько я знаю, дошли уже до конца списка, уже всех опробовали, и когда уже никого не осталось, позвали меня на Пьера Безухова, значит Пола Дана, мне надо было прийти записать пробу. Я записал пробу, меня сразу утвердили, и я записал. То есть настолько неочевидно было пригласить меня на эту роль, что надо было просто дойти до того, чтобы: «Ууу, здесь, ну приходи». И другой момент - фильм «Охотник на лис», где, забыл, как зовут этого артиста…

Ведущий: Стив Карелл, замечательный комедийный актёр. 

Диомид: Да. Случилась неприятность: в 12 часов вечером мне звонит режиссёр Михаил Тихонов, говорит: «Слушай, у нас проблема, мы не можем дозвониться до актёра, напомнить ему, что он завтра приходит, он никак не берет трубки, он не отвечает. Мы боимся, что, возможно, он забыл и находится где-то в путешествии, в горах, и что мы будем делать, если завтра мы начнём и не с чего будет начинать» Вот ты бы не хотел, не мог?» Я говорю: «Слушай, ну Стив Карелл - такая роль непростая. Ты уверен?» Он говорит: «Я в тебе уверен, но у нас нет другого выхода». Я говорю: «Ну хорошо, ладно, эксперимент, так эксперимент, я приду». Я прихожу, и в общем тот момент, когда работа актёра, режиссёра, симбиоз доверия и понимания в том, что мы делаем, рождает результат, который пришелся многим по душе. То есть никак там ничего не было испорчено, хотя трудность заключалась в том, что Стив Карелл работал в пластическом гриме, и у него микроэмоции не работали, пластический грим не позволяет отыгрывать всякие вот эти вот вещи. 

Ведущий: Приходится догадываться по большей части. 

Диомид: Глаза, а глаза-то у него были не протезные. То есть через глаза он транслировал, он сыграл всю роль глазами. Я думаю, что не в последнюю очередь поэтому его номинировали на Оскар, потому что глаза у него работали прекрасно. И не осталось ничего другого, как смотреть в глаза, понимать, что он делает и озвучивать глаза, потому что озвучивать эту маску просто не было никакого резона, здесь надо было работать именно вот таким вот образом. 

Ведущий: Диомид, мне нужен блиц. Правильно ли я понимаю по предыдущим вашим тезисам…

Диомид: Да, тоже верно. Это же блиц.

Ведущий: Что самый главный или один из самых главных вопросов для актёра, и в том числе актёра дубляжа – это  вопрос «Почему то или иное происходит?»

Диомид: Три главных вопроса: что говорю, кому говорю, зачем говорю. 

Ведущий: Но если мы смотрим на действие на экране? 

Диомид: Что говорю? Кому говорю? Зачем говорю? И на все эти вопросы нужно отвечать просто за наносекунды. Потому что никто не будет ждать, всем не нравится, когда главная роль пишется не за 5 часов, а за 5:15.

Ведущий: Насколько я помню, голос является одной из самых чётких сигнальных систем организма, то есть здесь все на полутонах, если по физике, по органике что-то даже не отыграно, а вот вы говорите секундное отведение взгляда, то получается мы голосом уже должны чувствовать эти изменения в первую очередь? 

Диомид: Конечно. 

Ведущий: Потому что я знаю, начинающие актёры часто говорят: «А что делать?» У него ничего не изменилось. То есть вот эти микро-нюансы мы и выискиваем? 

Диомид: Микроэмоции мы выискиваем, и потом мы слушаем что происходит с голосом. Где-то он взял и на фразе сбоил, где-то поперхнулся, где-то у него тональность изменилась, это же неспроста. Не всегда оправдано повторять интонацию, но вы должны понимать, почему вы должны это сделать.

Ведущий: На что нужно обратить внимание в своей демо-записи? Какой она должна быть, чтобы хотя бы вызвать интерес, чтобы хотя бы заслужить какого-то внимания? 

Диомид: Это сложный вопрос. Нет одного рецепта, который работал бы на всех, одному - одно, другому - другое. Не ориентируйтесь на то, что вызовет интерес. Ваш товар – это голос. Это не просто умение владеть голосом, но ещё вы должны понимать, как вы им владеете, насколько осмысленно вы делаете то, что вы делаете, что вы не проговариваете текст просто так, а вы даете себе объяснение. И я должен услышать это в вашем голосе. И я вычисляю, что этой профессии нет у человека, или если есть профессия, но нет понимания, потому что я не слышу ни взаимодействия, я не слышу объекта в этом голосе, кому это говорится. Что говорю, кому говорю, зачем говорю – не отвечает на три вопроса и всё. Задавайте себе эти три вопроса, когда вы записываете демо. Не надо попадать в какого-то конкретного человека, которому вы хотите показать это демо. Делайте то, что вы можете, делайте максимально профессионально, отвечая на три вопроса: что, кому, зачем. 

Ведущий: Про трудности с самооценкой, то есть с оцениванием своей работы. Вы говорили, что самому себя оценивать крайне сложно, практически невозможно. 

Диомид: Не всем. Кто-то говорит, что я просто великолепен, вы поете великолепно. 

Ведущий: Сам себе говорит человек, стоя перед зеркалом. 

Диомид: А почему нет, да, запросто, особенно у холодильника. 

Ведущий: Но для начинающих это огромная проблема: либо завышенная самооценка, либо наоборот крайне заниженная, непонимание что есть правильно, что есть хорошо, что есть плохо. Как в этой точке пути пытаться быть объективным? 

Диомид: В этой точке пути очень помогают опять же четыре года образования, когда ты проходишь все стадии, боль, принятие и прочее, когда ты гений, когда ты бездарность, и когда ты что-то понимаешь в том, что ты делаешь. Это опять же четыре года. И вы эту эволюцию проживаете, и вы все понимаете про эти стадии своего психологического состояния. Если вы коронованная особа, кто-то вас успел короновать - либо зрители, либо вы сами, это же можно создать самому и такой шлейф за собой протянуть, что как сказала, по-моему, Одри Хепберн: «Говорите о себе хорошо, источник забывается, слова остаются». Вы можете сами это «облако в штанах»нарисовать, и все в это поверят и за этим пойдут. 

Об аналоге Оскара. Премия за лучшую озвучку

Ведущий: Расскажите, пожалуйста, коротко про фестиваль актёров озвучания в 2019 году, где, как говорят, вы получили аналог «Оскара», своеобразный для актеров озвучания.

Диомид: Хорошо, вкратце об этом явлении. Это очень интересное событие, проходит оно в Италии каждый год, более того, в Италии есть два фестиваля актеров озвучивания. 

Ведущий: Один в Риме кажется. 

Диомид: Да, в Риме. А второй проходит в городе Савона неизменно каждый раз. Надо понимать, что там чествуют людей, которые занимаются тем, что зарабатывают своим голосом. Это либо реклама, либо аудиокниги, либо дубляж, ну как-то в общем связано, потому что перевод, в прямом смысле, это «Голоса в темноте». И там чествуют людей, которые в этой профессии чего-то достигают, им дают эти призы, то есть как-то отмечают. И это не однодневная история, фестиваль длится несколько дней и в себя включает и конференцию, где выступают докладчики и рассказывают о профессии, возможно, о каких-то тенденциях в этой профессии, короче говоря,препарируют то, чем они занимаются, делятся опытом. Туда приезжают просто молодые артисты для того, чтобы пообщаться с уже маститыми людьми, заслужившими признание в этой области. Туда приезжают и просто блогеры или люди, которые собирают автографы и хотят просто сфотографироваться с людьми, которые в этой области как-то смогли себя зарекомендовать, прославиться. 

Ведущий: А вы туда с какой целью, просто посмотреть? 

Диомид: На самом деле, нет. Меня туда пригласила компания Rufilms, с которой я давным-давно сотрудничаю.Эта компания является одним из партнёров этого фестиваля. И на протяжении какого-то времени сотрудники этой компании посещали это мероприятие, также делали доклады. Там же на самом деле не только об актерах озвучивания, но достаточно большое время уделяется докладам, связанным с переводом, с особенностями перевода, адаптации, укладки, приводятся какие-то примеры. Причём это международный фестиваль, туда могут приехать из Ирана, из других стран, ну Иран – это потому что у меня был живой пример, и там это всё изучается, и на самом деле люди берут себе на заметку что-то в своей работе. 

Ведущий: А что за награда это и за какой проект? 

Диомид Виноградов: Я там был трижды на этом фестивале. 

Ведущий: С первого раза не получилось? 

Диомид: Нет, я не был номинирован, я был приглашен туда, как гость и как докладчик, мне нужно было рассказать, что я и чего. И вот однажды я вышел на сцену, замечательный ведущий Марио, ведущий радио Монте-Карло, блестяще вёл этот вечер, шутил, острил, в общем, сильно расцвечивал это действо своим присутствием. И выходя на сцену, он представил делегацию из России. Надо отметить, что в Италии нас очень хорошо встречали, аплодисменты, душевное тепло. 

Ведущий: Паста болоньезе. 

Диомид: Ну да, в свободное от докладов время. И он задал мне такой экспромтный вопрос: Диомид, (ну меня представили как одного из артистов, и все так на меня смотрят как на одного из артистов) а кого вы озвучивали? И вот мы сталкиваемся с тем, что есть ли у вас роли, которые кормят. Эта роль меня не кормит, по крайней мере сколько там сезонов было, три сезона покормила. 

Ведущий: Джон? 

Диомид: Да, именно. А потом даже Хантингтона ни разу не предложили мне озвучивать после того, как я озвучивал Сноу, ну ладно, я не в обиде, в общем, как факт, наверное, интересно. А я, сидя в зале, увидел, что там промелькнул Джон Сноу где-то в каких-то позициях, в каких-то визитках, как-то это мелькало и ни один раз. И я понимал, что у них какой-то просто нездоровый интерес к «Игре престолов», и тут я понимаю: «Так, я могу,наверное, назвать многое», но я говорю: «Вот у вас здесь появлялся Джон Сноу, я в России в одной из версий озвучивал Джона Сноу», ну я не стал углубляться в тему. В этот момент в зале началось что-то не понятное, потому что таких аплодисментов… Я на секунду даже подумал, что может быть произошла какая-то матричная ошибка, и я его не озвучивал, а играл, и сейчас я собственно…

Ведущий: Сижу на железном троне. 

Диомид: Практически, да. Потому что Марио в этот момент в припадке комизма припал на одно колено, передо мной склонил голову и сказал: «Посвятите меня в рыцари№. На что я ему ответил: №Марио, вставайте, зима близко, простудитесь». Но они все были впечатлены настолько, что на меня потом стали смотреть совершенно другими глазами, и я просто преобразился в их понимании. Ну и впоследствии они приняли такое решение, что они учредят международную награду, которая будет вручаться актёрам, которые не итальянские, а из других стран. 

Ведущий: Иностранное кино, секция иностранного кино. 

Диомид: Секция иностранного кино. 

Ведущий: И отправят вам по почте. 

Диомид: Нет, пригласят обязательно и вручат. Да, так и получилось, что они мне вручили приз. Меня потом устроители фестиваля очень просили прислать какие-то интервью: «Ну как же, вы приедете, и вас наверняка…».Я говорю: «У меня нет интервью, это никого не заинтересовало». Да, по просьбе была сделана публикация в социальных сетях, это была негласная просьба устроителей, они напрямую ничего не просили. Но вся жизнь, она как-то действительно фиксируется в социальных сетях, и если «не запостил, то не было», вот так вот все. И после этого даже у меня возникла полемика с некоторыми подвижниками дубляжа и прочих разных закадровых дел, когда стали говорить, что это все вранье в плане того, что первую награду на этом фестивале получил актер Артем Яковлевич Карапетян, с которым я был знаком, общался, очень интересный человек, но это отдельная история. Я начал оправдываться, потому что всё верно, получается я лгал, но я не лгал. Ему вручали, но ему вручали на этом фестивале не эту награду. Он тогда ездил с Никитой Михалковым, это было в начале двухтысячных годов. Они там были дважды, и ему вручали, как российскому артисту, просто отметили. И потом уже самое интересное: на меня подписан директор этого фестиваля в социальной сети, и он, увидев эту переписку, начал рассказывать этому человеку, что вы немножко не разобрались, вы бы лучше взяли интервью у Диомида Виноградова, туда-сюда, пятое-десятое. На что этот человек в присущей ему деликатный манере сказал: «Вы бы лучше нашли интервью Артёма Карапетяна, который у вас был». На что директор фестиваля просто развёл руками и в личном сообщении мне пишет: «А вообще кто это?»

Ведущий: Собственно говоря, вообще кто это? А это ваш сосед по лестничной клетке. 

Диомид: Это такая вот история связанная. И потом чтобы эта информация зафиксировалась на сайте «Кинопоиск», мне пришлось доказывать факт наличия этой награды. Пришлось заходить на сайт этого фестиваляи искать среди номинантов этого года и получивших награду свое имя и фамилию, и отправлять им скриншот и ссылку. Это унизительнейшая история на самом деле. 

Ведущий: Зато уникальная, обычная история в российской традиции: докажи, что ты не вор. 

Диомид: Да, именно так. Но иногда легче в этом смысле оставаться вором, потому что это унижение, если честно, когда ты должен доказывать, что ты не врёшь. Я говорю: «Так вот же есть фотография». На что мне говорят: «Ну сейчас можно сфотографировать кого угодно с чем угодно.» Я говорю: «Да, но я с чужими призами не фотографируюсь». 

Ведущий: Вот так вот у нас умеют и наградить, и унизить одновременно. 

Диомид: Да. А в Италии умеют только наградить. 

Инструкция от Диомида Виноградова в трех словах

Ведущий: Диомид, в завершении хотелось бы попросить вас выбрать три слова, если вас это не затруднит, но не как в песне Найка Борзова, а вот есть такие глаголы, они называются императивы, в повелительном наклонении. Если бы вы могли в трех словах сформулировать краткую инструкцию для начинающих актеров, для наших зрителей, для тех, кто хочет открыть себе дорогу в мир озвучания, какие три действия, три глагола вы им бы адресовали? 

Диомид: Осознанность. 

Ведущий: Хороший глагол. 

Диомид: Интуиция, это не глагол, но это очень хорошо, если было бы. Чувство достоинства, чтобы это сохранялось. И вера в свою счастливую звезду. Этого может не произойти, может произойти. Но напоследок могу сказать так: если вы идете сюда за славой и деньгами, вы можете не получить ни славы, ни денег и очень сильно расстроитесь, потратив много времени. Но если вы идете за удовольствием от работы, от своей творческой реализации, вы ее можете получить, и тогда вам будет не так обидно, что у вас нет ни славы, ни денег. 

Ведущий: Друзья, не ходите сюда за славой и деньгами, Диомид Виноградов их уже все забрал. 

Диомид: Но об этом ни слова. 

Ведущий: Сегодняшним героем подкаста «Pro озвучку» на канале звукового агентства Recsquare был режиссер и актер дубляжа, оскароносный, потому что мультфильм «Душа».

Диомид: Я бы сказал так. 

Ведущий: Мы эту историю с унижением опустим. Но мультфильм «Душа» же получил Оскар, значит косвенно оскароносный. 

Диомид: Нет, не косвенно. Мультфильм «Душа» получил Оскар, потому что все в этом фильме было прекрасно, и дающие этот Оскар не знали, что я его дублировал, то есть я никак не повлиял на вручение этой награды, но мультфильм примечательный. 

Ведущий Рексквер Пётр Сафрошкин: Диомид Виноградов. Ведущий подкаста Петр Сафрошкин. До следующих встреч! Пока! 

Диомид Виноградов: Пока!  

ОБРАТНАЯ СВЯЗЬ